Чувствуя свою вину за сорванное занятие с Димой, в воскресенье я реабилитировала себя и подготовила горе-преподавателя к семинару. Видимо, ему тоже было стыдно за то, что уснул, поэтому Индюк в этот раз внимательно меня слушал, прилежно выполняя все, что говорю. Семинар прошел успешно. Майор Смирнов отлично улавливал мои знаки, а, может быть, действительно разобрался в теме.
Ближе к вечеру Дима снова ждал меня у себя дома для подготовки. Эти занятия были совсем не к месту, но мне никак не удалось от них отвертеться. Все время думая о предстоящей вылазке в дом Радзинского, я никак не могла сосредоточиться на философии и пропускала мимо ушей половину того, что выучил и так старательно рассказывал Смирнов.
– Лер, ты сегодня какая-то отстраненная, у тебя все в порядке? – взволнованно спросил он.
– Да, все хорошо, – ответила я, натянуто улыбнувшись.
– Нет. Ты мне врешь. Тебя что-то волнует: теребишь в руке ручку, дергаешь ногой и совершенно не сосредоточена. Когда я старался раскусить тебя после того, как подглядывала за мной, ты была как натянутая струна: идеально спокойная, сдержанная, а сейчас даже не удосужилась скрыть эмоции. Значит, тебя тревожит что-то серьезное.
– Это допрос? – разозлилась я и метнула в Смирнова яростный взгляд.
– Нет, не допрос, – вздохнул Дима, – ты сама предложила дружбу. Друзья делятся своими проблемами.
– Хорошо, у меня есть проблема, и ты можешь мне помочь.
– С радостью, – улыбнулся Индюк, отчего мое сердце бешено забилось, но я взяла себя в руки и продолжила:
– Рядом со мной происходит какая-то чертовщина, и я прекрасно понимаю, что все не просто так. Но единственный человек, который может пролить свет на происходящее, – сотрудник ФСБ, утверждающий, что он мой друг – ничего не говорит. Более того, он меня шантажирует.
– Ты снова за старое? – демонстративно закатил глаза Смирнов. – Закрыли тему. Продолжай меня готовить и не витай в облаках.
Я лишь недовольно фыркнула и взялась за книги. Как обычно, мы занимались до позднего вечера, но атмосфера все же разрядилась. Дима учтиво предложил мне остаться на ужин и только после моего согласия уточнил, что готовить предстоит мне. Я и без того знала, что у пседвопреподавателя нет готовой еды, но все же немного пообижалась для проформы.
– Слушай, ты знаешь обо мне практически все, а вот я о тебе ничего. Это нечестно. Если не хочешь говорить о расследовании – не надо, но расскажи о себе. Друзья мы все-таки.
