Обыск занял довольно много времени. Пора было возвращаться в кабинет и продолжать комедию с Димой. Бедняга Индюк, что его сейчас ждет…
Когда я вернулась кабинет, Смирнов сладко спал на диване. Невольно им залюбовавшись, я чуть не забыла, что нужно было вернуть на место ключи. Пришлось проделать сначала все свои нехитрые инсинуации. Смирнов так и не проснулся. Теперь можно было будить псевдопрофессора, но меня словно что-то останавливало. Я подвинулась к нему ближе – так, что почувствовала тепло желанного мужского тела. Хотелось воспользоваться моментом безмятежного сна возлюбленного, чтобы как следует рассмотреть черты его лица. Всегда мужественный, во сне Дима был похож на мальчишку. И таким он нравился мне не меньше. Не удержавшись, я провела кончиками пальцев по его щеке и ниже – по шее до грудной клетки. Мои губы сами потянулись к его. Легкий поцелуй. Язык скользнул по его нижней губе, словно это кусочек сочного персика. Я отстранилась, но только лишь за тем, чтобы снова посмотреть на возлюбленного. Он был где-то далеко, в мире грез, оставив мне свое тело, чем я бессовестно пользовалась.
Вдыхая его аромат, я целовала волевой подбородок, шею, грудь… Внизу живота дико тянуло, бесстыдно влажное белье говорило о моем желании, но все, что я могла – это ласкать бессознательное тело любимого мужчины. Главное не разбудить! Главное не разбудить! Я чуть прикусила мочку его уха, а моя рука нагло пробралась под его толстовку. Гладкая кожа на тугом прессе окончательно свела с ума, и я снова стала целовать его шею. Но в этот момент Смирнов шумно выдохнул и протяжно с наслаждением простонал. Эта реакция вмиг отрезвила. Еще чуть-чуть, и я бы разбудила Диму. Резко спрыгнув с дивана, я дала Смирнову звонкую пощечину.
– Я распинаюсь перед тобой, читаю Аквинского, рассуждаю, а ты просто так берешь и засыпаешь?
– Я спал? – удивился совершенно сбытый с толку Дима. – И долго?
– Это я у тебя хочу спросить. Майор Смирнов, вам не стыдно? Я же так стараюсь. Зачем ты вообще просил моей помощи, если предпочитаешь спать.
– Прости меня, Лер, я, правда, не знаю, как так вышло.
Индюк выглядел таким виноватым, что мне стало стыдно за свой спектакль. Я слишком переигрывала, а он, при всей своей наглости, не заслужил подобного.
– Тебя усыпляет философия, – вздохнула я. – Хорошо, будем заниматься по-другому, чтобы тебе не было скучно.
– Тебе надо быть преподавателем, – усмехнулся Смирнов и неожиданно взял меня за руку.
