Мы пошли по уже знакомому мне пути, но в отделение заходить не стали. Вместо этого врач повернулась налево и открыла ключом неприметную дверь, которую я не видела раньше. Войдя внутрь, мы очутились в еще одном коридоре, но уже более узком и затемненном.
Пройдя несколько метров вперед, женщина побрякала ключами и распахнула дверь в светлый кабинет, обставленный белоснежной мебелью. Стены и пол здесь тоже сверкали ослепительной белизной, от которой у меня уже начало резать глаза. Единственным цветным пятном здесь был стенд, на котором располагались многочисленные грамоты и сертификаты на имя Милены Владиславовны.
– Присаживайтесь, – заведующая указала мне на симпатичный диванчик, обитый бархатной тканью, стоящий у окна.
Я направилась туда и села, стараясь унять мелкую дрожь по телу. Сама она сняла с себя пальто, повесила его на плечики в шкаф, достала оттуда красивые лакированные бежевые туфли-лодочки и переобулась. Затем накинула поверх короткого облегающего платья белый медицинский халат, поправила и без того идеальную прическу у большого настенного зеркала и подошла ко мне. За несколько минут она чудесным образом перевоплотилась из привлекательной гламурной девушки в строгого врача.
– Как к вам можно обращаться? – спокойно спросила она, присаживаясь на другом конце дивана.
– Юля, – робко ответила я, ощутив, как желудок от страха точно свернулся в упругий клубок.
– Знаете, Юля, я наслышана о сегодняшнем инциденте в больнице, – тут она немного помолчала, словно подбирала дальнейшие слова. – Я не буду обращаться в полицию и согласна посчитать произошедшее… нелепой случайностью, так скажем.
Вытянув вперед стройные ноги, обтянутые шикарными прозрачными колготками, и откинувшись на спинку дивана, она продолжила, не глядя на меня:
– Но, тем не менее, предупреждаю вас, что это первый и последний раз, когда я позволяю нарушать установленную дисциплину в отделении, – теперь в ее словах сквозили железные ноты. – Ваш ребенок находится под защитой органов Опеки до суда, как мне известно. Вы сможете посещать его, как только у нас закончится карантин, в строго отведенное по режиму время. Я доходчиво все вам объяснила?
Она развернулась и посмотрела на меня непроницаемым холодным взглядом. Внутри у меня что-то надломилось. Те эмоции, которые я так долго сдерживала в себе, хлынули через край. В порыве отчаяния я упала на колени перед врачом и, заливаясь слезами, принялась умолять ее о встрече с ребенком. В ответ она лишь отрицательно качала головой.
