– Мортон, – состроил нарочито мучительную гримасу правитель.
– Ну хорошо, пиршество. Всё, ухожу, – усмехнулся, обводя взглядом свод потолка и сильную даже в недуге фигуру отца.
Взявшись за ручку, открыл дверь и скрылся за ней.
Я не ошибся насчёт Лиоцин: стоило спуститься вниз, чтобы позвать Хавира, как с другого конца перехода донеслись женские голоса. И едва дошёл до середины коридора, навстречу с другого лестничного пролёта спустились женщины. Среди них мачеха. Она первая остолбенела, увидев меня, и ощетинилась, будто кошка, которая наскочила на хищного зверя. И если бы не вспомнил, что могло её так ошеломить, списал бы на личную непереносимость, которую королева вынашивала в себе годами в отношении меня. Хоть я против неё ничего никогда не имел.
Раскрыла губы, хватая воздух, поворачиваясь к остальным женщинам. Я перевёл взгляд на них. К Лиоцин подступила зрелая, такая же как жена отца, госпожа: светлые янтарного отлива волосы сплетены в косы и уложены в причёску сзади, тёмное платье скрывало вполне ещё стройное, но немного округлое тело. Она глянула чуть за плечо, на молодую тонкую, как осока, девушку, что замерла за её спиной и глазела на меня в упор. В свою очередь оценивающе скользнул по ней взглядом. Её причёска и наряд были скромнее и проще, видимо, это и была та самая Реднайра, которая осталась для меня смутным воспоминанием. И хвалёная невеста всей Софрании разом. Её серо-голубые глаза и сейчас казались огромными, хоть далеко не грустными, какими их когда-то запомнил, напротив – живые и любопытные, только светлые волосы потемнели, став темно-ореховые.
Поприветствовав Лиоцин и остальных женщин поклоном, повернулся к мачехе, встречаясь с её колючим, полным смятения взором.
– Ты не познакомишь разве нас, Лиоцин? Это ведь твой сын Рисальд? – прощебетала госпожа, разрывая затянувшееся молчание.
Мачеха вздрогнула, мгновенно пришла в себя, не отводя от меня взгляда, вздёрнула надменно подбородок, бросила своей спутнице.
– Это Мортон, старший сын Вальтора, – ответила весьма бодро, тогда как взгляд, устремлённый на меня, был ледяным. Лиоцин всегда отличалась стальной хладнокровием, не считая тех моментов, когда пугалась моего обезображенного проклятием лица, – Мортон, это госпожа Геовин и её дочь Реднайра.
Геовин удивлённо выгнула тонкие брови и ласково улыбнулась, не скрывая своего лёгкого изумления, припудренного каким-то особым изяществом, а Реднайра, в отличие от решительной матери, потупила взгляд. На бледных скулах приторно заалел неровный румянец.
