Лихачев пристально посмотрел на чекиста. В том, что тот вычислил его, он не сомневался.
«Если ты все знаешь, то зачем спрашиваешь меня об этом?», – подумал Борис.
– Я жду, Лихачев! – строго произнес младший лейтенант. – Ты меня слышишь?
– Да, – немного подумав, выдавил из себя Борис. – Я просто написал о том, что слышал…
Офицер усмехнулся и, достав из кармана галифе пачку папирос, закурил.
– Молодец, Лихачев, хвалю за бдительность. Садись за стол, бери в руки ручку и начинай писать. Чекист диктовал, а он, обливаясь потом, писал.
– Написал? Вот и хорошо. С этого дня ты становишься секретным агентом. Пока поступай, как поступил с Берковичем, то есть – слушай, кто, о чем говорит, я имею в виду, – против Советской власти и Красной Армии. Усвоил? Тогда иди. Ты больше сюда не приходи, я сам найду тебя.
С этого дня Лихачев начал информировать Особый отдел полка о настроениях военнослужащих, об их высказываниях. Иногда он придумывал сам, но чаще всего писал правду. Война нагрянула неожиданно и он, оказавшись во взводе сопровождения ценного груза, моментально принял решение, что при первом удобном случае он перейдет к немцам. Бой в рабочем поселке как раз оказался этим случаем. Бросив винтовку, он отполз в сторону немцев и спрятался в разбитом бомбежкой доме.
***
Бориса Лихачева втолкнули в кабинет гауптштурмфюрера СС Вагнера. Лицо его было все в запекшейся крови и напоминало скорей какую-то страшную и непонятную маску сказочного чудовища. Он с трудом держался на ногах, и поэтому его приходилось поддерживать двум эсесовцам, чтобы он не рухнул на пол.
Офицер встал из-за стола и подошел к военнопленному. Он пальцем поднял подбородок бойца и заглянул ему в глаза.
– Кто ты? – спросил он у Лихачева, хотя уже знал, что этот красноармеец вчера добровольно сдался в плен.
– Красноармеец Борис Лихачев, – с трудом произнес военнопленный. – Я добровольно сдался в плен, господин офицер. Я не хочу воевать за Советскую власть.
Немец усмехнулся. В свете керосиновой лампы сверкнули две молнии в его правой петлице.
– Что тебе сделала эта власть, что ты ее ненавидишь?
– Они лишили нас всего, что было в нашей семье.
Гауптштурмфюрер улыбнулся. Он хорошо знал, что десятки тысяч военнопленных сдались по тем же причинам, не желая защищать власть Сталина.
– Что перевозили ваши грузовики? Ты же был в охране этого груза?
– Не знаю, господин офицер. Груз был в деревянных ящиках из-под снарядов. Мы погрузили ящики за полчаса до начала движения. Могу сказать лишь одно – ящики были очень тяжелыми, словно в них были какие-то камни.
