Лёха вздохнул и с сомнением посмотрел в сторону тракта. Беглецов ищут, а значит есть ненулевая вероятность, что городским стражникам уже посеребрили руки и дали ориентировку на Лауру. С ним и Мией проще: вряд ли кто-то ждал, что иномирцы вдруг заговорят на местном языке, так что тут описание не совпадёт. Но графиня…
— Может, стоит и Лауре укоротить шевелюру? — поинтересовался он у спутницы. — Больно уж она у нас приметная.
— Идея здравая, — согласилась Миа, как раз закончившая бинтовать руку спящей девочки. — Но вряд ли она обрадуется нашей самодеятельности.
— Так мы и не аниматоры, чтобы её радовать, — хмыкнул Лёха, поглядывая на дорогу. — Пусть себе ругается, когда выживет и вернётся к родителям.
Миа зачерпнула немного влажной, глинистой земли и задумчиво перетёрла ту между пальцами.
— Будь она в себе — я бы согласилась, — вздохнула она. — А в таком состоянии… Соображает плохо, так что обнаружив новую стрижку может начать кричать что-нибудь о том, что коса имеет сакральное значение для графинь, или кречетов, или ещё чего в том духе.
— Мда, неловко выйдет, — согласился Стриж. — Может ей ещё вина дать, чтобы спала крепче и рот не открывала?
— Дай, — одобрила Миа. — А я пока придам ей менее аристократичный вид.
Вопреки опасениям, никто на тракте не обратил особого внимания на пару эльфов, несущих на носилках больную девчонку. Разве только гуртовщик, гонящий перед собой стадо блеющих и щедро посыпающих «горохом» дорогу овец, поинтересовался, не чумная ли и, получив отрицательный ответ, потерял к путешественникам всякий интерес.
Повезло и с транспортом: за два медных колечка их подвёз на груженой овечьими шкурами телеге говорливый дедок. Изложенную Лёхой легенду он проглотил, не поморщившись, и всю дорогу до города рассказывал о былых деньках своей бурной молодости, когда служил в «анпираторских егерях». Несомненно, дед немало присочинял, но Стриж охотно слушал, мотая на ус всё, что касалось местной специфики.
Разговорившийся дедок выудил из торбы деревянную баклажку с самогоном, Лёха в ответ предложил солонину, так и ехали до самого города, прикладываясь к горлышку и закусывая вяленым мясом. Точнее, прикладывался дед, а вот Стриж и Миа лишь делали вид, что пьют.
Наконец лес расступился, открывая вид на Драконий Холм.
Город оправдал ожидания Стрижа: классическое такое средневековье, с крепостной стеной, рвом и стражей у подъёмного моста. Изначально поселение заложили на холме — там и сейчас возвышался внушительный замок, в котором, наверное, заседала местная администрация, — но со временем разросся, захватив окрестности. Даже широкая река оказалась в плену городских стен.
