Крайне беспокоило государя и «тлетворное влияние» Запада: молодые люди, получившие образование за границей или воспитанные наставниками-иностранцами, являлись, по его мнению, потенциальными или реальными оппозиционерами. В отчете III отделения за 1830 г. отмечалось: «Среди молодых людей, воспитанных за границей или иностранцами в России, а также воспитанников лицея и пансиона при Московском университете, и среди некоторых безбородых лихоимцев, и других праздных субъектов мы встречаем многих пропитанных либеральными идеями, мечтающими о революциях и верящих в возможность конституционного правления в России»[85].
В отчете III отделения говорилось: «Таковое сближение наше с европейскими народами было, конечно, до некоторой степени полезно и даже необходимо для приобретения того истинного просвещения, коим гораздо прежде нас пользовались Германия, Англия и Франция; однако ж, вместе с сим просвещением начались в последнее времена водворяться между нами и то безнравие и то вольнодумство, которые были главнейшими причинами происшедшей в конце XVIII столетия во Франции революции»[86]. «Революция сия наводнила Россию французскими наставниками; многие из них были люди весьма достойные, но далеко не все. Юношество нашего высшего сословия приобретало образование чуждое национальности; оно всему научалось, приобретало все познания, кроме познания Отечества своего. Множество наших молодых людей все образование свое получали в чужих краях. Таким образом в высшем разряде нашего дворянства поселилось пристрастие к иностранцам и ко всему иностранному»[87]. И дальше: «…самый высший класс нашего дворянства, убеждаясь событиями последних годов в некоторых европейских государствах, и особенно во Франции, видит, куда бы нас вело дальнейшее послабление правительства к отношениям нашим с иностранцами, а потому чувствует всю пользу данного Государем направления»[88].
В отчете за 1833 г. также отмечалось: «6 декабря 1833 года появились в первый раз во дворце дамы наши и Сама Государыня Императрица в национальном платье и русском головном убранстве[89]. Независимо от красоты сего одеяния, оно по чувству национальности возбудило всеобщее одобрение. Многие изъявляют желание видеть дальнейшее преобразование и в мужских наших нарядах, и судя по общему отголоску, можно наверное сказать, что таковое преобразование сближением нынешних мундиров к покрою одеяния наших бояр прежнего времени было бы принято с крайним удовольствием. Новый гимн “Боже, Царя храни”
