Все эти войска со своими вождями и летописцами прошли весной 1097 года через Константинополь. Перед всеми возникал вопрос, в какое отношение к Византии станут крестоносцы и их будущие завоевания, имеющие совершиться на прежней территории Восточной империи. Многое изменилось с тех пор, как император Алексей Комнин слал Западу просьбы о помощи, — во всяком случае, ему далось укрепить свою власть. В Константинополе были осведомлены о составе и настроении крестоносного войска. Здесь знали о воинственности западных рыцарей и повторяли с ужасом, что даже священники и церковные прелаты ищут кровопролитий и потасовок. Армия Петра Амьенского показала, чего можно ждать от западного сброда, натворившего немало бед в царском городе. Из всего этого вырос план византийского правительства: изолировав отдельные ополчения и завязав с ними возможно дружеские отношения, накинуть узду на их действия и как можно скорее отправить на азиатский берег, связав определенным договором.
Перед лицом войск латинского Запада, вступавших на территории Византии, базилевс мыслил себя так, как мыслили себя его предшественники много веков назад в отношении германских и славянских варваров, которых они звали спасать империю и служить ей. Эту точку зрения отразила в своем повествовании византийская царевна Анна Комнина. Она не чувствует, замечает один из ее биографов, что римский мир рушится. Для нее античная цивилизация, центр которой перенесен в Константинополь, жива, и Восточная империя — единственная законная, организованная сила. Поставленная в центре жизни «второго Рима», вскормленная самыми гордыми традициями его, она верит, что варвары существуют лишь в виде низшей стихии, подлежащей использованию и обузданию.
В итоге длинного ряда переговоров, интриг и проволочек, во время которых Гуго даже побывал у византийцев в плену, а Годфрид оказался как бы в осажденном лагере за стенами Константинополя, — все бароны принесли императору вассальную присягу, в силу которой обязывались, по словам Анны, «все замки и города, которые они завоюют на пути, подчинить власти императора», а по выражению (значительно более благоприятному для крестоносцев) Раймунда Агильского, «без воли императора не удерживать ни города, ни замка, составляющих достояние империи». Так вольно или невольно заключен был греко-латинский союз, и, сопровождаемые греческими проводниками и небольшими отрядами греческого ополчения, крестоносцы двинулись на малоазийский берег. Первая победа была одержана ими (в начале июня) под Никеей. Еще до вступления их в город над ним взвилось знамя императора.
