Кроме того, против Филиппа — и косвенно за Ричарда — поднялись восточные вассалы Капетингов, встревоженные его агрессивной политикой. В борьбу с Филиппом вступил претендент на фландрское наследство Балдуин IX, которого поддержали правительства фландрских городов. Нормандия, за полвека привыкшая к власти Плантагенетов, не хотела впускать гарнизоны Филиппа в свои города.
Наконец, сам Ричард со свойственной ему находчивостью, предвосхищая на рубеже XIII века методы войны итальянского Ренессанса и пренебрегая феодальными ополчениями, организовывал целые наемные армии, во главе которых стояли искатели приключений Меркадье, Лувар, Алге, душой и телом преданные отважному и щедрому вождю. Ассоциации с походами викингов вызывают быстрые, как ураган, марши этих наемных дружин «из Аквитании в Бретань и из Бретани в Нормандию». Они опустошали на своем пути все, «не оставляя собаки, которая лаяла бы им вслед». Над вошедшим в известные рамки замиренным феодализмом XII века они создавали как бы новый пласт подвижного военно-дружинного быта, овладевая замками прежних господ и располагая свои лагеря, где им вздумается. «Я, Меркадье, слуга Ричарда, славного короля Англии… служивший верно и отважно в его замках… всегда подчиняясь его воле и скорый в выполнении его повелений, я стал дорог этому великому королю и им поставлен во главе его армии», — говорил, пожалуй, самый знаменитый из наемников Ричарда.
Напрасно Филипп пытался, подражая своему страшному сопернику, противопоставить его наемным шайкам свои. Военные авантюры не были его ремеслом. Ему приходилось всюду отступать перед Ричардом. В битве при Фретевале он потерял свои архивы и свою казну. После битвы между Курселем и Жизором он бежал, преследуемый Ричардом, «точно голодным львом, почуявшим добычу», и едва не был взят в плен. У самых ворот Жизора, где он искал спасения, с высоты подломившегося под тяжестью беглецов моста французский король упал в волны реки Эпта «и напился его воды», а два десятка рыцарей, бывших с ним, нашли на дне могилу. В конце 1198 года «Ричард так его прижал, что он не знал, куда повернуться: он вечно находил его перед собою».
Тогда Филипп обращается к посредничеству папы. По его просьбе легат Иннокентия III Петр Капуанский съезжается с Ричардом в январе 1199 года, чтобы поговорить о «прочном мире». Но на какой базе возможен был мир? Ричард требовал восстановления всего, что захватил Филипп во время его пребывания в Сирии и в плену: «Не будет он владеть моими землями, пока я держусь на коне. Можете ему это сказать!» Но кардинал добиться этого не обещает. «Можно ли заставить человека вернуть все, что удалось ему захватить?.. Вспомните, какой грех совершаете вы этой войной. В ней гибель Святой земли… Ей грозит уже конечный захват и опустошение, а христианству конец». Король склонил голову и сказал: «Если бы оставили в покое мою державу, мне не нужно было бы возвращаться сюда. Вся земля Сирии была бы очищена от язычников…» Быть может, напоминание о Сирии было главным мотивом, заставившим в конце концов Ричарда согласиться на мир — точнее, на пятилетнее перемирие.
