Волга родная: Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии | страница 60




И в ответ джигит пропел:


Далеко гора Калды осталась,
В синеве плывут её края.
Чтоб вовек с любимой не расстаться,
На злодея руку поднял я.

Так в счастье и согласии жили молодые.


КАРАСЯС


Много лет назад у одного бедняка, что жил на берегу Агидели, был сын по имени Байгужа.

Байгужа отличался от своих сверстников сообразительностью и редкой проворностью. Ещё подростком стал он искусным кураистом, а к тому моменту, когда превратился в джигита, мастерство его ещё более возросло. Где веселится молодежь, там и Байгужа. Он был зачинщиком всех таких игр и веселий. И не только среди своих односельчан. Когда в соседних аулах собирались на игры или сабантуй[46], Байгужа опять же был в самом их центре.

Однажды во время сабантуя Байгужа наведался на состязания девушек по пению и пляске. Тогда впервые в круг вышла девушка из соседнего аула по имени Карасяс. Стоило Байгуже начать наигрывать на курае, как та стала напевать песню. Постепенно голос её креп и мужал и зазвучал с такой задушевной силой, что весь народ диву дался. Её просили спеть ещё и ещё раз. В конце концов, первый приз достался Карасяс.

После певиц в спор вступили плясуньи. Снова Байгужа заиграл на курае, и снова Карасяс откликнулась на его игру, закружилась по кругу.

В том, что девушка и в пении, и в пляске завоевала первенство, была немалая заслуга Байгужи. После этого слава Карасяс и Байгужи разошлась далеко кругом.

Однажды отец джигита позвал к себе сына и сказал так:

— Байгужа, ты уже выходишь из возраста джигита, пора стать семейным человеком.

— Не смею перечить слову родителей, — ответил Байгужа. — Возьмите мне в жены эту прославленную Карасяс.

Устроили свадебный пир. Привезли невесту. Затем Байгужа и Карасяс отделились от родителей и стали жить на новом месте.

Когда растаяли снега и закончились деревенские весенние работы, Байгужа простился с женой Карасяс и подался на Агидель к плотогонам.

Плотогоны спускали в воду заготовленные за зиму бревна и сами отправлялись вслед за ними. Когда бревна вязли в грязи, песке и иле, они цепляли их баграми и сталкивали в воду.

При этом они возбуждали и разжигали себя песней, оставшейся от поколений, переходившей от одних плотогонов к другим:


Айхайлюк, трайляйлюк да, хоп,
Сосна не идет со сна да, хоп,
Не оставим её — ведь весна, хоп,
Гони, гони, сплавляй.,…
Сосна не идет со сна да, хо-о-оп!..
Нельзя оставлять — ведь весна, х-о-оп!..
Толкай сосну, чтобы шла, х-о-оп!..
Сосна, как свинец, тяжела, х-о-оп!..