— Еще так рано. Я не думала, что вы работаете, — сказала Зина, пристально глядя в лицо старику.
— Вы у меня сегодня первая посетительница, — отозвался старик, перестав хмуриться. А по его лицу, наоборот, разлилась доброжелательная улыбка.
— У меня прохудились сапоги, в подошве, — продолжала Зина, — можете посмотреть?
— Показывайте, — старик отложил свою работу в сторону.
Крестовская открыла небольшую холщовую сумку, которую принесла с собой. Достала оттуда пару старых сапог с большими широкими каблуками и протянула ему.
Старик взял сапоги, тут же отвинтил оба каблука и отложил в сторону.
— Проблема не в подошве, в каблуках, — сказал он, затем, взяв нож, аккуратно надрезал голенище, — и кожа совсем плохая. Видите, как треснуло?
— Старые сапоги, — вздохнула Крестовская, — думала, дохожу до вечера, а они с утра вышли из строя.
— До вечера? — усмехнулся сапожник. — Вы бы и до обеда не доходили! А вы говорите: вечер.
— Я так думала, — сказала Зина.
— Ну, хорошо, — старик отложил сапоги в сторону. — К вечеру мы вам что-то придумаем. Так вы говорите: вечер?
— Вечер, — уверенно повторила Зина.
— Ладно, — старик кивнул, — займусь ими, когда будет свободная минута.
— Спасибо, — облегченно вздохнула Зина, нервно хрустнув пальцами.
— Вы вся дрожите! Не надо так, — с некоей даже укоризной сказал старик.
— Замерзла очень, — Крестовская вздохнула, — вчера теплей было, намного. А сегодня мороз ударил. Потому и дрожу.
— Хотите, кипятку налью? У меня как раз поспел, — предложил сапожник.
— Нет, спасибо. В другой раз, мне пора идти.
— Берегите себя, — старик внимательно посмотрел на Зину.
— И вы тоже, — вздохнула она.
Затем, не спросив ни когда будут готовы сапоги, ни сколько будет стоить работа, Крестовская быстро вышла из мастерской сапожника.
* * *
Вечер 2 января 1942 года, около 20.00
Дверь ночного заведения распахнулась с резким стуком, выпустив наружу белые хлопья пара. Два немецких офицера высокого ранга появились в проеме.
Они были сильно пьяны, едва держались на ногах, и, чтобы не упасть, одновременно вцепились и в друг друга, и в косяк распахнутой двери. Вместе с белым паром жарко натопленного помещения на мороз вырвался тяжелый запах алкоголя. Он был настолько сильным, что казалось, офицеры просто обливались водкой!
Когда немцы застряли в дверях, к ним тут же подбежал услужливый швейцар заведения.
— Господа, господа… желаете такси?
— Который час? Время! — на ломаном русском рявкнул один из офицеров, схватив старика за грудки и рывком подтянув к себе.
