Смерть в катакомбах | страница 13

В это самое время в своей гримерной — на удивление, просторной комнате, но без окна — сидел Антон Кулешов. Он лениво потягивал коньяк, глядя на свое отражение в зеркале. Зеркало подсвечивалось множеством ярко горящих электрических лампочек — так было удобнее накладывать грим.

Несмотря на то что на нем еще не было концертного костюма, а был дорогой шелковый халат, артист выглядел слишком напряженным, не похожим на себя. Концертный костюм — алая косоворотка, узкие черные штаны и длинные цыганские сапоги — был разложен на диване.

Лицо Кулешова было невероятно мрачным. Лоб прорезали глубокие морщины, губы были сжаты в сплошную узкую, какую-то жуткую полосу. Скулы напряглись так, что на щеках играли желваки. А руки были сжаты в кулаки, да так, что отчетливо выступили вены…

Глаза Кулешова горели нехорошим, мрачным огнем. Время от времени он шептал что-то и тогда еще сильней сжимал кулаки.

Периодически артист глотал коньяк большими глотками, но было видно, что он совершенно не чувствует его вкуса… Ну кто бы мог представить, что через какой-то час он будет распевать развеселые, пошлые куплеты? И, вторя ему, от смеха станет умирать целый зал? С таким лицом перед публикой не появляются… Да и вообще ни перед кем не появляются…

Дверь гримерки без стука распахнулась и внутрь влетела Танечка Малахова — молоденькая очень хорошенькая артисточка из мюзик-холла, с которой Кулешов провел три ночи подряд.

— Милый, там полный зал! — защебетала она. — Ты не поверишь, кто приехал! Сам губернатор и…

В этот момент Кулешов в очередной раз сжал кулаки и отчетливо громко выругался. В зеркале Танечка увидела его лицо.

— Милый, что с тобой? — перепугавшись, она попятилась к дверям.

Не обращая на нее никакого внимания, Кулешов снова так же громко что-то произнес.

— Что ты говоришь? — Танечка растерялась. — Я ничего не поняла. — Что это за язык?

— По-русски понимаешь? Пошла вон! — Антон повернулся к девушке, яростно сверкая глазами. — Пошла вон, дура! Чтобы духу твоего тут не было! Вон!!!

Вспыхнув, еле сдерживая слезы, Танечка бросилась прочь из гримерки. Вскочив с места, Кулешов заметался из стороны в сторону, словно раненый зверь. Затем схватил с вешалки тяжелое, на ватине, пальто и выбежал в коридор, громко хлопнув дверью. Даже там было слышно, как шумит переполненный зал…

Дополнительные столики с трудом поставили возле стен, сдвинув уже стоящие. Сделать это было необходимо — такого аншлага «Парадиз» не знал давно.