– Ты сделала все очень хорошо, Телли. Спасибо тебе.
Девушка моргнула на свой странный лад.
– Мать. Я вижу, что ты… что ты намереваешься сделать.
Эсменет сглотнула. Честности она не ожидала. Во всяком случае, здесь.
– И что с того?
Она не была уверена, что сумеет переварить ответ.
– Молю тебя передумать, – сказала Телиопа. – Не делай этого, мать.
Эсменет шагнула к дочери.
– И что, по-твоему, скажет твой отец?
Мрачная тень заползла в чистый и неподвижный взгляд Телиопы.
– Не решаюсь сказать, мать.
– Почему же?
– Потому что это ожесточит тебя… настроит против того, что должно, должно быть сделано.
Эсменет наигранно усмехнулась.
– Такова причина моего недовольства собственным мужем?
Телиопа моргнула, обдумывая ответ.
– Да, мать. Такова причина.
Эсменет вдруг показалось, что она подвешена на крюке.
– Телли, ты не имеешь ни малейшего представления о том, что мне пришлось выстрадать здесь.
– Отчасти это заметно по твоему лицу, мать.
– Тогда чего же ты хочешь от меня? Как поступил бы твой отец?
– Да! – воскликнула девушка удивительно ядовитым тоном. – Ты должна убить ее, мать.
Эсменет с укоризной, если не с недоверием посмотрела на свою любимую дочь. Собственные необыкновенные дети давно перестали удивлять ее.
– Убить ее? Но за что? За то, что она поступила именно так, как поступила бы и я сама? Ты видишь только последствия прожитой мною жизни, дочь. И ты ничего не знаешь о смешанной со смолой крови, что переполняет эту растрескавшуюся посудину, которую ты называешь своей матерью! Тебе неизвестен этот ужас! Когда ты цепляешься и цепляешься за жизнь, за хлеб, за лекарства, за золото, необходимое для того, чтобы получить все нужное достойным путем. Убить ее для меня – все равно что убить себя!
– Но почему же ты-ты отождествляешь себя с этой женщиной? Разде-разделенная судьба не отменяет того факта, что ты – императрица, a она-она всего лишь шлюха, которая предала тебя, которая об-обрекла Имхайласа на сме!..
– Заткнись!
– Нет, мать. Момемн осажден. Ты – сосуд власти отца, ты помазана пра-править в его отсутствие. Очи всех обращены на тебя, мать. И ты до-должна оправдать общие ожидания. Показать, что обладаешь той силой, которую они хотят в тебе увидеть. Ты до-должна быть свирепой.
Эсменет тупо посмотрела на дочь, ошеломленная этим словом… «свирепой».
– Подумай о Кельмомасе, мать. Что, если бы он погиб из-за нее?
О, ярости ей было не занимать, конечно, она хотела заставить страдать, насладиться чужими муками, сладостью отмщения. Душа ее несчетное количество раз представляла себе смерть Нареи за все содеянное ею – и уже привыкла к этому кровавому зрелищу. Эта девка предала ее, предала и продала за серебро ее жизнь и жизни дорогих и любимых ею людей. Память в мгновение ока вернулась унизительным и отвратительным приливом, заново напомнившим мелочные издевательства этой капризной распутницы, желавшей еще больше унизить низложенную императрицу, скорбящую мать…
