Начиная с лета 1917 г., когда на Западе развернулись особо серьезные химические бои, армия России отвлеклась на совсем иные дела.
Тем не менее принципиальные соображения, касавшиеся обеспечения боевых операций с использованием химоружия, были сформулированы в Главном артиллерийском управлении (ГАУ) в октябре 1917 г. – в дни, когда большевики готовились к захвату власти в Петрограде. Имея в виду «огромную роль химических снарядов в войнах», в ГАУ была установлена единовременная потребность артиллерии армии России в химических снарядах: 60 шт. на каждое легкое и горное орудие калибра 76 мм и на каждую 122-мм гаубицу, а также 40 шт. на каждую 152-мм гаубицу. В переводе на комплект, имеющийся при каждой батарее, это составляло на одно 76-мм орудие около 35 %, для 122-мм – около 50 % и для 152-мм – около 60 % (в среднем на каждое орудие вне зависимости от калибра – около 50 %). Помимо этого, каждый месяц планировалось обеспечивать заготовку артхимснарядов в половинном против указанного количестве [120].
1.3. После большевистского переворота 1917 г
За переломным 1917 годом наступил следующий. И в рамках логики политической борьбы, начиная с 1918 г., химоружие России нашло иные цели. С решения внешних военных задач оно было обращено на внутренние: химоружие перешло во вновь созданную Красную армию, где и продолжило свою боевую службу. К военно-химическим проблемам, в том числе к инвентаризации унаследованных запасов химоружия, армия обратилась вскоре же после своего организационного оформления в начале 1918 г. Впрочем, в силу военных обстоятельств деятельность этой службы началась не совсем по ожидаемому сценарию, поскольку положение на фронтах тогда было отчаянным.
Дело в том, что 23 февраля 1918 г. молодая Красная армия вовсе не давала решительного отпора немецким оккупантам под Псковом и Нарвой, как учили многие поколения советских людей «Краткий курс истории ВКП(б)» и лично товарищ И. В. Сталин-Джугашвили (1879–1953). Реальные события были противоположны. 23 февраля 1918 г. ВЦИК под председательством Я. М. Свердлова (1885–1919) принял продиктованные Германией условия безоговорочной капитуляции («похабный мир» в Бресте). Утром 24 февраля глава советского правительства В. И. Ульянов-Ленин (1870–1924) передал это решение в Берлин. Аналогичные события происходили и на фронте. 23 февраля 1918 г. большевики объявили Псков на осадном положении, но защищать его не стали и 24 февраля без боя сдали немецкому отряду численностью не более 200 человек. В тот же день пали Юрьев и Ревель (ныне – Тарту и Таллин). А 4 марта немецкий отряд без боя занял брошенную большевиками Нарву. У новой власти были иные заботы. Вечером 10 марта поезд с В. И. Лениным и другими руководителями покинул Петроград и двинулся по железной дороге в Москву. В общем, несгибаемым марксистам-ленинцам было о чем поговорить на VII съезде РКП(б), состоявшемся в марте. Неудивительно, что 29 мая 1918 г. появился декрет ВЦИК «О принудительном наборе в Рабоче-крестьянскую Красную армию».
