— Я это не люблю, — крикнул Этто, принялся делать махи руками и затем обежал несколько кругов вокруг ракеты. Потом он просунул голову в дверь кабины и заявил: — Надо перепрограммировать кухонный комбайн, он готовит все как раз наоборот по сравнению с тем, что мне нравится.
— Если вы, ваша ученость, хотите наоборот по сравнению с тем, что он приготовил, — рассудил Аз, — съешьте тогда гренки с глазуньей.
— Ну хорошо, — сказал Этто, — нужно же чего-нибудь поесть.
Он взял себе вторую тарелку, поковырялся в ней, и, немного поклевав, поставил обратно.
— На вкус что так, что эдак. Видимо, что-то не так с эстетикой. Если бы еда была эстетичной, она и на вкус была бы приятна.
Вместо ответа Аз принялся за блюдо, отвергнутое шефом, и с аппетитом его уплел. Затем он утер рот рукой, а руку обтер о волосы на голове и нашел, что жизнь прекрасна.
— Теперь отбываем? — спросил он.
— Мы здесь больше ничего не забыли, — подтвердил Великий Магистр.
— А звезду, — заметил Аз, — мы заберем с собой.
Этто кивнул:
— Мы пристроим ее где-нибудь в других местах. Для этих она слишком хороша.
Итак, они снова подвесили планету на гравитационной нити и, как только Аз прикрыл дверь и люк на крышу, продолжили свой путь. Город, который они посещали накануне, выглядел сверху словно вымерший. Ученые, вероятно, все еще заседали в академии, а король потчевал их скипетром, да и еретики так же продолжали прятаться в церкви.
— Церковь! — воскликнул тут Аз. — Мы забыли снять полупроницаемое поле!
— Ничего страшного, — отозвался Этто. — Еретики ведь могут выйти наружу, только войти никто не может.
— Если древневерцы попробуют — попадают на задницы, — сказал Аз и поискал пресловутых древневерцев. И так как он искал левым глазом, то вскоре их заметил. Эти благочестивые люди все еще не рисковали вернуться в город. Теперь им приходилось стоять под открытым небом и глядеть, как утаскивают над их головами звезду, которую они обозвали божьим снарядом.
Аз вытащил кусок воска из правого уха.
— Вовсю ругаются, — сказал он с усмешкой. — Если будут и дальше так ругаться, скоро себе рты порвут.
— Это было бы неэстетично, — решил Этто.
— Зато справедливо, — возразил Аз.
Этто неодобрительно покачал головой:
— Это было бы противоречием. Эстетика не терпит таких противоречий.
— Хорошо-хорошо, — сказал Аз, затыкая ухо.
Ракета теперь набрала полную скорость и уносила двух своих пассажиров в другие небесные края. Аз удобно устроился на койке, а Этто ходил взад и вперед по проходу, размышляя о следующем созвездии, которому он хотел придать форму розетки. Чтобы разместить в ней лишнюю звезду, ей следовало придать плавающее положение, а так получалось только если поставить ее в центре. Когда Этто дошел в своих рассуждениях до этого места, ракету ужасно тряхнуло. Аз вскочил и выглянул в окно.
