Шестого декабря его войско увидели защитники города со стен и башен Кремля.
Не получилось у Ольгерда и на этот раз внезапного удара.
Десять дней простоял у стен города Ольгерд, не решаясь идти на приступ. И долго стоял бы, коли не пришли вести, что двоюродный брат князя Дмитрия Владимир серпуховской стоит в Перемышле и собирает рать, чтобы идти Москве на выручку. Того гляди попадет Ольгерд в окружение! И запросил мира князь литовский у князя Дмитрия Ивановича. А Владимир Андреевич пусть берет замуж дочь Ольгерда, красавицу Елену.
Дмитрий согласился: свадьба так свадьба. А перемирие всего лишь до середины лета 1371 года. И пошел с этим Ольгерд восвояси. Шел, как всегда, с большой осторожностью, озираясь во все стороны: боялся погони, боялся простых смердов. Ненависть народная провожала в обратный путь Ольгерда и тверского Михаила.
Зима 1370 года была на редкость теплая, рано пришла весна, солнце растопило снег, и изумленные землепашцы вышли убирать не сжатый осенью хлеб. Но не всем выпало такое счастье, там, где прошли литовские рати, убирать было нечего, вытоптали хлеб Ольгердовы полчища.
Снова пахали, бороновали, сеяли. Но уже подстерегала людей новая беда: летом не выпал ни один дождь, жаркое, беспощадное солнце спалило все. Начался на русской земле голод. И проклинал народ князей с их кровавыми распрями, сетовал на бога, что послал на поля сухмень.
Отправляясь из Литвы в Тверь, в свою вотчину, гневен был князь Михаил Александрович, еле скрывал презрение к Ольгерду. «Породниться с Москвой захотел князь литовский, — мрачно думал Михаил. — Знать, боится Дмитрия. А коль так, надобно искать нового союзника. Поеду к татарскому хану. И сына своего Ивана повезу».
Но прежде, чем отправиться в путь, уже из Твери, во второй раз послал Михаил константинопольскому патриарху жалобу на митрополита Алексия, требовал суда над ним. «Совершит Москва грех, — писал Михаил, — сама же себе и отпустит. А врагов Дмитрия московского бьет и митрополит Алексий разными церковными карами».
* * *
Темник Мамай в последние годы все пристальнее приглядывается к Москве. Приглядывается с опаской: своевольна Москва стала, ослушна, горда. Словно бы она уж и не улус Орды. И посему рад Мамай приезду князя тверского. Надо сделать все, чтобы между русскими князьями была рознь. И Мамай помог Михаилу испросить у хана ярлык на великое княжение. Предлагал и силу татарскую. Но Михаил отказался, побоявшись вести с собой татар. Знал: не понравится это на Руси. Лишь согласился ехать с послом Сарыхожею — он повезет ярлык и посадит Михаила на великое княжение в стольном граде Владимире.
