– Как здоровье? – спрашиваю я у Яйцеголового, притворно улыбаясь.
Он отвечает сердитым взглядом, и моя улыбка растет. Я сохраню, как драгоценность, воспоминание о нем, сраженном электрическим током и распростертом на полу.
– Больше не трясет? – продолжаю я, движениями ладони изображая, как дергалось его тело.
И снова он молчит, хотя его шея становится сине-серой от гневного прилива крови. Довольно забавное зрелище.
– Слушай, у вас отличные целители.
– Развлекаешься?
Мэйвен входит один. Он кажется странно маленьким по сравнению с тем, что изображает из себя на троне. Впрочем, Стражи наверняка рядом, прямо за дверью. Мэйвен не настолько глуп, чтобы ходить куда-либо без них. Он помахивает рукой, отсылая Арвенов. Они быстро уходят, тихо как мыши.
– А мне особо больше нечем развлечься, – отвечаю я, когда они исчезают.
В тысячный раз за сегодня я проклинаю свои оковы. Без них Мэйвен был бы мертв, как Элара. Но они заставляют меня терпеть мальчика-короля во всем его отвратительном блеске.
Мэйвен ухмыляется, смакуя эту мрачную шутку.
– Приятно видеть, что даже я не могу тебя изменить.
Мне нечем ответить. Я не в силах сосчитать, скольким переменам подверг меня Мэйвен, уничтожив ту девушку, какой я была раньше.
Как я и подозревала, он поспешно подходит к столу и садится с невозмутимым, хорошо рассчитанным изяществом.
– Я должен извиниться за грубость, Мэра.
Очевидно, у меня глаза лезут на лоб, потому что Мэйвен смеется.
– Твой день рождения был больше месяца назад, а я ничего тебе не подарил.
Так же помахав рукой, он приказывает мне сесть напротив.
Удивленная, потрясенная, все еще отупевшая после выступления в зале, я подчиняюсь.
– Поверь, – негромко говорю я, – я прекрасно обойдусь без новых ужасов, которые ты способен мне подарить.
Его улыбка расширяется.
– Тебе понравится, обещаю.
– Верится с трудом.
Ухмыляясь, Мэйвен лезет в ящик стола и бесцеремонно бросает мне лоскут шелка. Черный, наполовину расшитый красными и золотыми цветами. Я жадно хватаю его. Это работа Гизы. Я пропускаю ткань между пальцев. Она по-прежнему гладкая и прохладная на ощупь, вовсе не испачканная слизью, не отравленная прикосновением Мэйвена, как я думала. Каждая нитка – частица Гизы. Безупречная, прекрасная в своей пламенной красоте вышивка. Напоминание о сестре и о родных.
Мэйвен смотрит, как я кручу в руках ткань.
– Мы забрали ее у тебя после ареста. Пока ты была без сознания.
«Без сознания». Заключенная в собственном теле, подвергнутая пытке сонаром.
