«Вместо этого он посетил 1 сентября гольф-клуб, а полякам потом милостиво отписал: "Люблю наших польских друзей. Скоро буду в Польше".» [132]
«Организаторы особо рассчитывали "на присутствие и выступление президента США Дональда Трампа", памятуя, как во время посещения Варшавы в июле 2017 года хозяин Белого дома упомянул в своей речи о "героическом выступлении варшавян против немецкой оккупации в 1944 году".» [99]
«Ну и, как известно, поляки обманулись в своих ожиданиях приезда президента США.» [132]
«Вашингтон отправил вице-президента Майка Пенса.» [121]
«Ведь не только Путин, но и Трамп не почтил своим присутствием Варшаву.
И это — наглядный пример того, как в США относятся к своему "самому сателлитистому сателлиту".» [126]
«А потому приезд Пенса вместо Трампа поляки восприняли чрезвычайно остро — чуть ли не в качестве «предательства», подобного «предательству» со стороны Великобритании и Франции осенью 1939 года.
Никаких объективных предпосылок тому вроде бы нет — Пенс не только озвучил все «правильные» слова, но и подписал сверхвыгодный для Польши "тройственный газовый договор" с Украиной, — но для польских «элит» оказаться между Россией и Германией без внешней поддержки — это намного хуже, чем оказаться между молотом и наковальней, просто смерти подобно.
И если ранее Трамп охотно и даже демонстративно посещал Польшу, всячески поддерживая самые амбициозные планы её политического руководства (например, геополитический проект "Троеморья"), то после саммита G7 в Биаррице явно "что-то пошло не так".
Характерно, что и советник Трампа по национальной безопасности Джон Болтон, совершая на днях достаточно «громкий» визит по маршруту Белоруссия-Украина-Молдавия, "проехал мимо" Варшавы.» [130]
«Вашингтон показал, что Польша и ее проблемы, праздники и даты не занимает приоритетного положения в американской внешней политике.» [126]
А то, что «не приехал в результате ни Макрон, ни Борис Джонсон…
Польше просто указали на ее скромное место в "концерте западных держав".
Чего, правда, польские «элиты» так и не поняли.
Или старательно не захотели понимать.
Впрочем, это не важно.
А важно сейчас исключительно то, что в польской политике, кажется, первую скрипку начинает играть не какой-то, хотя бы относительно здоровый, прагматизм и даже не вполне себе польское коварство.
А банальный и бессмысленный знаменитый "шляхетский гонор", потому как никакими иными причинами вот эти вот телодвижения, неприятные не только для русских, но и для их союзников по Второй мировой войне, у которых тоже есть свое понимание истории, объяснить просто невозможно.» [131]
