А вот потом была драка. И Керту билась, как чёрная пантера и Тишков прикрывал собой Фурцеву и Маша оттаскивала от эфиопки ублюдков. Он защищал Сенчину и Толкунову. Двух беззащитных девушек с волшебными голосами. Пару раз попадало ему, пару человек он столкнул со сцены. В конце самом, один длинноволосый чуть не отправил его в нокаут, попав прямо по скуле кулаком. Девушки оттащили его.
На следующий день в аэропорту его отвели в сторонку и сказали, что с ним хочет переговорить наследник престола Чарльз Филипп Артур Джордж, принц Уэльский. Двадцатилетний рыжий мальчик с испуганными глазами лепетал извинения. А разве мы обижаемся? Мы — победители!
Интермеццо 3
— А чего это у тебя сегодня фингал под глазом?
— Да вчера подрался из-за девушки!
— А с кем подрался?
— С женой!
— А, Катерина, заходи, чего на пороге торчишь?
— Леонид Ильич, я пришла извиниться.
— Вот как, чего опять натворила?
— Да, нет. Я по поводу Тишкова.
— Чего опять с ним не так? — Брежнев нахмурился.
— Нет, с ним всё так. Я ведь четыре дня назад на него всякой ерунды наговорила. А он настоящий коммунист.
— Вот как? И когда ты это поняла? Когда фингал под глаз получила? — Брежнев мотнул головой в сторону зеркала.
Фурцева даже не засмущалась. На самом деле под левым глазом расплывался великолепный синяк. Большой, молоденький ещё красно-синий. Екатерина Алексеевна его даже пудрой не присыпала, гордилась. В боях получен, как орден. Даже выше ордена.
— Поняла, когда с ним рядом Интернационал пела. Так мог поступить только настоящий коммунист.
— Хм. А ты знаешь, что он выиграл в тотализатор в Америке почти семьдесят миллионов долларов, — хмыкнул Брежнев, рассматривая фингал у Фурцевой.
— Значит, отдаст деньги стране. Ещё детские дома построит или школу, как Шолохов. Тот ведь тоже миллион получил.
— Ну, слава богу, та поумнела, Катерина. А как же твои подельники?
— Они заблуждаются. Можно я с ними поговорю. Я им докажу!
— Стой. Ты как Тишков. Вы с ним два сапога пара. Лишь бы шашкой махать. Нет уж. С этими товарищами я сам поговорю, когда время придёт. А ты, как и договаривались, молчи. Сиди вон дома лечись. Ходит синяком член Политбюро сверкает, — покачал головой Генсек.
— Так в бою заработан, как орден.
— Точно, как орден. Не переживай. За этот концерт и ордена не жалко. Вон как весь мир беснуется. И поделом. Молодцы вы.
— Это всё Пётр Миронович.
— Ох, Катерина, Катерина. Ничего ты не поняла. Это не Тишков, хоть он и молодец, и настоящий коммунист. Это СССР! Страна наша! Мы — победители! Всегда и во всём!
