У Вики защемило сердце, и появился железный вкус во рту.
— Маш, побежали! Я замёрзла, — дёрнула её Таня.
— Конечно. Не отставай, — Маша-Вика тряхнула головой, отгоняя наваждение, и понеслась по тротуару.
Когда они заканчивали второй круг, сердце опять сжалось. Да что же это такое?! У подъезда стояло несколько человек. Они загораживали что-то лежащее на асфальте. Пока девочки прошли вдоль дома до подъезда, несколько человек превратились в небольшую толпу. Вика протиснулась сквозь молча стоящих людей — только какая-то женщина беспрестанно шмыгала носом. Словно хотела вздохнуть и не могла.
На асфальте в увеличивающейся луже очень тёмной, почти чёрной крови лежал лицом вниз, в новом голубом «адидасовском» костюме, Пётр Миронович Тишков.
И в это время пошёл снег. Не мелкий, и не отдельными снежинками, а прямо стеной — в нескольких шагах уже ничего не видно. И снег стал засыпать тело, засыпать чёрную лужу.
— Скорую! — крикнул кто-то. — Объявите скорую.
Событие шестидесятое
Донцова допечатала последнюю страницу нового детектива, поставила точку, и потом полчаса сидела в шоке: убийцей оказался совсем не тот, про кого она думала…
— Маша, вставай! Объявляют. Скоро посадка, — Пётр потряс за плечо заснувшую в аэропорту Торонто Вику Цыганову.
Большая, блин, планета — вон даже самолётом чуть не сутки добираться от Мехико до Москвы. Ещё ведь и в Амстердаме дозаправка, там пару часов придётся сидеть. В Торонто в город выйти погулять нельзя — аэропорт Пирсон расположен в двадцати с лишним километрах к северо-западу от центра, в городке Миссиссага. В самолёте объявили, что с индейского это переводится как «те, кто живут у устья Великой реки»
— Уф, — Маша схватила Петра за руку и ощупала её, — Мне сейчас такая жуть приснилась! Что ты с окна упал, или с крыши — и разбился. Лежишь, и снег тебя засыпает. Жуткий сон. Не к добру.
— Да ну, — Пётр потрепал Машу-Вику по плечу, — Говорят, покойник — это к удаче. Или к деньгам? Не помню, но что-то положительное.
— Может, скажешь, что пилот тебе за новость рассказал? — не отошла ещё ото сна Вика, хмурилась.
— Брежнев в больнице.
— С крыши упал? — и глаза по пять копеек.
— С чего? Выбрось ты свои крыши из головы, а то крышу снесёт. С сердцем проблема. Инфаркт, говорят.
— Плохо.
— Всё, всё. Пошли, вон уже посадку объявили.
Амстердам плакал. Дождь мелкий и противный. Пока от самолёта добрались до аэровокзала, все вымокли. Аэропорт Схипхол был полон людей. Душно, сыро, воняет мокрыми носками. Когда уже кондиционеры нормальные поставят? Торонто с вечерней прохладой порадовал после жаркого полдня Мехико, а тут — дождь противный. Чем-то ещё Москва встретит. Там, может, вообще, снег лежит.
