— Хорошо. Закир, когда уже эти ваши свадьбы закончатся?
— Так кто тебя заставляет пыт, Марсель-ага? И меня ещё заставил. Всё больше не уговоришь. А свадьбы? Дай посчитать. Азиз, Алишер, Кетмон, Нодир, Тахир и Турсун. Сколько получилось?
— Сопьюсь.
— Э! Зачем так говорыш? Вон Афоня — и то пыт не стал, только всё к невесте целоваться лез. Хорошо, Улугбек спокойный — а вот Алишер через нэдэлю ему точно нос свэрнёт.
— Он же вас всех своими детьми считает. Своих-то нет. Два сына в войну погибло.
— Надо его на бабе Мане женыт, — предложил Закир, отставив на подоконник пустую бутылку.
— Он уже с ней сходился, так она его выгнала через неделю.
— Ц-ц-ц, тогда он пил. Сейчас другой Афоня.
— Их дело, пусть сам со своими бабками разбирается. Закир, а чего не едут-то твои? Дома построили, деньги вбухали. Ты же говорил — почти сто человек приедет, а пока и пятидесяти нет.
— Э, гадство! Нэ отпускают. Кто две нэдели заставляет отработат, кто ваабще тэряет заявление. Прыедут. Сейчас уже снэг скоро ляжет. Работы мало, — бригадир глянул в окно, не идёт ли и вправду снег.
— Тут ко мне из Ивановской области три девушки просятся. В ковровый цех. Но просят тоже дома им построить.
— Конэшно, бэри, Марсель-ага! У нас вон парнэй чут нэ два дэсятка холостых. Переженятся и получат дом. Опять на свадбе погуляем.
— Да, так и сказал. Ну, подожди, что там по радио говорят.
Замолчали.
— Плохо.
— Ты даже не представляешь, Закир, насколько плохо.
— Пётр Миронович?
— И Пётр Миронович, да и мы с тобой.
— И что дэлать?
— Да чего тут сделаешь? Молиться.
— Вот говорил — муллу надо выписывать.
— Ты же комсомолец!
— Комсомолэц на собрании. А так — чэловек.
— Ладно, Закир, иди. Чувствую, надо в бумагах порядок наводить. Я в контору. И сегодня же всем свои письма напиши, пусть переезжают немедленно. Как бы поздно не стало.
Событие пятьдесят девятое
Максим Максимович Исаев шёл по Вашингтону, и всё его раздражало: и этот рыжий парик, и новый костюм взамен мундира штандартенфюрера СС, и то, что ещё 4 года придётся жить с чужой женщиной.
В самолёте сначала было жарко. Пока люди с баулами все разместились в салоне, в него напросачивалась мексиканская жара. Да ещё и потом не сразу закрыли двери — что-то бегали туда-сюда стюардессы, заносили коробки. Послышался звон стекла. Бутылки с шампанским, небось, заносят. Ан нет — обманулся.
После взлёта почти сразу стали раздавать минеральную воду. Тёплая негазированная вода в жарком душном салоне самолёта — что может быть приятней! Ага, вон — одного из сотрудников спорткомитета недалеко от Петра стошнило, и запах долетел — чуть самого не вывернуло.
