Девочка слезла с кровати, подошла к двери и, открыв, выглянула в коридор.
— Эта тётка стоит в конце коридора, — сообщила она Петру, — И что делать-то теперь? Если мы скажем, что с нами случилось, то точно в дурдом угодим.
— А мы не будем никому говорить, — взял девочку за плечо и усадил её на кровать Штелле, — Будем жить, поживать и добра наживать. Или ты против наживания добра?
— Нужно найти Горбачёва и Ельцина и убить их, — из уст десятилетней худенькой, даже тощей девочки, это прозвучало вполне себе грозно, — Меченого в первую очередь.
— Для начала нужно успокоиться, и на самом деле не попасть в дурдом, или, ещё хуже, в лапы "кровавой гэбни", — Пётр сел на соседнюю кровать.
— У меня теперь, что, есть другие родители? Или это детский дом и эта девочка была сиротой? — вдруг вполне спокойным голосом поинтересовалась Вика Цыганова.
— Чёрт! А ведь на самом деле. Нет, это не детский дом. Это — школа интернат, сюда на неделю привозят детей из малообеспеченных семей и из далёких деревушек. Только вот сейчас каникулы? Значит, с тобой что-то не так. Я поузнаю, — Штелле задумался. Что делать с девочкой?
— А мне что делать, у меня эта толстуха пыталась компот отобрать утром на завтраке, — девочка потрогала фингал под глазом.
— Давай сделаем так, я сейчас переговорю с завучем. Они тебя изолируют от остальных детей.
— И что, мне взаперти сидеть? — сморщила нос Цыганова.
— Мысль мне сейчас пришла интересная. Сейчас ещё не написаны многие песни о войне. Да даже "Журавли" ещё не написаны. Я попрошу, чтобы тебе дали чистую тетрадку и карандаш. Вспоминай песни о войне. Записывай. Ты ведь и с нотами сможешь написать.
— Без гитары или пианино сложно, — покачала головой попаданка.
— Я спрошу. Скорее всего, гитара у них должна быть. Да и пианино, наверное. Ладно, Вика, нельзя нам долго секретничать. Это подозрения вызовет. Я узнаю про твою новую семью и завтра у тебя появлюсь, — Пётр подошёл к двери. И завуч, и воспитательница переминались в конце коридора с ноги на ногу, — Не боись. Прорвёмся.
Легко сказать.
— И что же Маша сказала? — прямо набросились женщины на первого секретаря.
— Что у нас с чаем, Зоя Ивановна? — попытался сбить их настрой Пётр.
— Ох, извините, пойдёмте в столовую, там нам найдут по стакану, — и завуч пошла вниз по лестнице.
В столовой пахло отвратно. Подгорелым молоком, кислой капустой и ещё какой-то мерзостью. Петра чуть не вытошнило.
— Почему такой запах? — повернулся он к женщинам и прикрыл за собой дверь.
