И вновь ответом ему была тишина. Дворянин криво ухмыльнулся и кивнул стражникам:
— Убрать их.
Я видела, как руки служивых потянулись к оружию, и бросила на короля беспокойный взгляд. Он, в отличие от меня, не испытывал и капли волнения, как, впрочем, и гвардейцы. Они свое оружие достали быстрей и нацелили на стражей и дворянина.
— Вперед, — негромко велел государь, и цепочка сдвинулась навстречу преграде.
— Ив… — негромко позвала я.
— М? — монарх скосил на меня глаза.
— Может, растерзаешь ее милость и сопровождение без кровопролития?
— Они пятятся, лучик, какое кровопролитие? — изломил бровь государь. Я поджала губы, и он насупился: — Никакого с тобой веселья.
— О, — взмахнула я рукой, задела поводья, и Аметист деловито зашагал вперед. Я спешно снова его остановила, пока мой жеребец не сунул нос в чужие игры. Мы сегодня были зрителями.
Однако и король далее медлить не стал, тем более дверь кареты приоткрылась, и оттуда выглянула прелестная женская головка.
— Что происходит, братец? — капризно спросила она. — Немедленно разберись с невежами и расчисти мне путь.
— Пошли вон! — снова гаркнул дворянин. — Где ваш хозяин?
— Я здесь, — отозвался король, и гвардейцы остановились. — Желаете на меня полюбоваться?
— Покажись, негодяй, или я назову тебя трусом, — надменно объявил дворянин. — Как смеешь ты не уступить дорогу, даме?
— У меня тоже рядом дама, — не спеша выехать вперед, ответил монарх. — Отчего вы не уступите ей дорогу? Уберите вашу карету, мы желаем ехать первыми.
— Кем бы ни была твоя дама, я сопровождаю невесту градоначальника Литена, — заносчивости в голосе дурня прибавилось.
— Вот как, — отметил государь.
— Покажись, — продолжал требовать самоубийца. — Или ты опасаешься?
— Опасаюсь, — не стал спорить Его Величество. — Опасаюсь, что мое появление доставит вам немало огорчений, ваша милость. Вы продолжаете настаивать?
— Убери их, я сказала, — рассердилась прелестная баронесса.
— Настаиваю, — ответил дворянин.
— Да будет так, — наконец, смилостивился король и выехал из-за спин своих гвардейцев. — Вам легче, ваша милость?
И знаете что? Его не узнали. Даже невеста городского начальника, дом и кабинет которого должны быть увешаны портретами правителя, осмотрев своего сюзерена, фыркнула и устремила скучающий взгляд в сторону. Если честно, я испытала прилив негодования. Мало того, что они не узнали своего государя, так еще и выказали пренебрежение моему мужчине. Как бы там ни было – он был мне почти мужем. И это фырканье пигалицы-баронессы, и высокомерный взгляд ее братца меня рассердили не на шутку.
