Но силы наши не следует растрачивать преждевременно, не нужно пока выступать открыто, на что, наверное, рассчитывает мобилизующая нас подлая шайка. Не будем поддаваться их провокации!
Мы явимся на призыв, возьмем винтовки в руки, но не для того, чтобы воевать с нашими братьями из Советской России, а только для того, чтобы в нужный момент помочь им в борьбе с общим врагом!»
— Хорошо. Печатайте!
— Сначала набрать надо, Карл Иоганнович, — в шутку сказал Сергей.
— Ну это уж вам видней, что сначала, а что потом. Будем готовиться к ее распространению.
Сделали первоначальную наметку — куда направить листовку и кто это сделает. На призывные пункты могут подбросить дети подпольщиков или сами призывники. Важно охватить все районы города — центр, Маймаксу, Соломбалу, Экономию и ближайшие деревни. Нужно забросить листовку в тюрьмы и лагеря. Прошел слух, что и оттуда хотят набирать в армию, — пусть и там знают, как надо действовать мобилизованным. В лагерь на Кегострове доставит Близнина, в тюрьмы — заключенные, которых выводят на различные работы, в запасной полк — Глазков, Федорович и Гурьев, недавно мобилизованные, в штаб Марушевского — Склепин и столяр штабной мастерской Груничев, в артдивизион — Поздеев, в автодивизион — Сывороткин, Чуев и Звейниэк. Обо всех других подразделениях позаботятся связные Аншуков, Печинин, Богданов.
— Итого тысячи три нужно, — прикинул Теснанов.
— Отшлепаем, — заверил Сергей.
И вот сделан первый оттиск. Обеими руками он поднял листок. Все сгрудились вокруг него, разглядывали типографские строки. С гордостью смотрели на печать, стоявшую в конце. Хорошо придумали — поставить печать вместо подписи. Крепче получается.
Печатали Закемовский и Юрченков довольно долго. Поначалу легкая на ходу, «Бостонка» скоро утомляла. Может, оттого, что после каждого оттиска приходилось останавливаться, чтобы уменьшить гул, создаваемый движущимися талерами. Ведь по соседству — полицейский участок.
Оставалось еще с тысячу экземпляров, когда услышали, что по лестнице кто-то поднимается. Печатники затихли. Юрченков схватил железный ломик. Закемовский с наганом кинулся к оконцу. И тотчас успокоил: свои.
Вошел Склепин. Встретили его весело:
— Нашего полку прибыло! Давай-ка погрейся, Иван Михайлович.
Склепин снял шинель, не спеша расправил усы, освобождая их от льдинок, осуждающе сказал:
— У вас и охраны никакой не выставлено.
— Считаем хуже, когда человек там будет торчать, — пояснил Закемовский. — Решили так: если кто из полицейских проявит любопытство и пожалует к нам, прикончить «гостя» и сматываться.
