Сергей замкнулся, отвечал по-солдатски: «Никак нет», «Не могу знать». Был рад, что беседу прервал стук в дверь. Вошел Смирнов, растерянный, с виноватым видом.
— Вы подтверждаете сказанное мне вчера? — обратился к нему следователь.
— Конечно, конечно, недоразумение. Я просил помощи в рассылке газеты... — Смирнов поклонился Закемовскому. — А критика беспорядка в нашей типографии солдату показалась...
— Хорошо, — прервал следователь, — расскажете все это начальнику.
Сергей почувствовал, что опасность рассеивается и еще больше вошел в роль бывшего солдата-служаки.
Начальник контрразведки Рындин сидел тут же, поодаль, за столом, склонившись над бумагами. В зеленом английском мундире, с золотыми погонами подполковника. Поднял голову лишь при коротком докладе следователя «о недоразумении, происшедшем на почте». Смерив холодным взглядом приведенного, Рындин стукнул кулаком по столу:
— Язык распускаешь!
Закемовский вытянулся:
— Слушаюсь, ваш высокоблагородь!
Довольный, что задержанный помнит воинский этикет, Рындин откинулся на спинку стула, сверкнув погонами, и уставился на Сергея. Размеренно проговорил:
— Всякий скандал в общественном месте нарушает спокойствие. Ты что, не знаешь этого?
Выдерживая взгляд и продолжая стойку «смирно», Закемовский виновато ответил:
— Вывели из терпения, ваш высокоблагородь. Они ведь чего хотят? — Кивнул в сторону Смирнова. — Чтоб их газетенка «Рабочий Севера» вперед «Отечества» и «Северного утра» читателям шла. Разве можно равнять? !
Рындину понравилось это суждение бывшего солдата о важности монархической и кадетской газет, и он осуждающе взглянул на Смирнова и благосклонно на Сергея...
— Можете продолжать работу. Оба!
— Рад стараться, ваш высокоблагородь! — громко ответил Закемовский, обрадованный благополучным исходом и тем, что еще раз лягнул меньшевиков. Ему приятно было видеть мрачное лицо Смирнова. Наверно, обижен. Впрочем, у него хватило духу подать руку при прощании, и Закемовский пожал ее, как бы говоря: «Квиты».
При оформлении пропуска заметил, что следователь охладел к нему. Молча выписал, а, подавая листок, сухо, с издевкой бросил:
— Бери! Служи, ваш благородь...
Уходя от следователя, Сергей раздумывал: «Чем не угодил ему? Тем, что не назвал знакомых солдат? Ну и плевать. За выручку спасибо. А коль таким добреньким хотел перед бывшим солдатом предстать, мог бы все покончить еще около почты, а не швырять в тюрьму. Да, видно, Рындин под стать себе помощничков подобрал».
