Свирепыми приказами Пуля все гуще оклеивались деревянные заборы города. Куда ни повернись, черные буквы грозят: «арест!», «каторга!», «расстрел!» Репрессиями английский генерал стремился компенсировать свои промахи. В первый же день он произвел бывшего ротмистра Берса в полковники и назначил командующим русскими войсками. Как же: совершил ночной переворот, помог интервентам без выстрела войти в город. Это не могло не оскорбить многих «русских» — ротмистр служил красным и вдруг... полковник, командующий.
Разумеется, он, Пуль, махнул бы на это рукой, но недовольные стали действовать, обратились к начальнику контрразведки Торнхиллу. Один из них, кажется, более всех обиженный, капитан второго ранга Чаплин, донес, что ротмистр Берс не о приходе союзников пекся, а о своем обогащении. Не переворот совершил он, а ночной грабеж, захватив все денежные средства штаба красных.
Полковник Торнхилл привел Чаплина к Пулю. Пояснил: это тот, кто, искусно разыграв здесь роль англичанина Томсона, сумел склонить членов Военного совета Виккорста и Потапова, которые и сорвали большевистский план обороны Архангельска. Берса отправили на фронт, а командующим назначили Чаплина.
С ведома Пуля Чаплин арестовал «правительство» Чайковского, надоевшее своей болтовней о демократии.
Но меньшевики и эсеры подняли вокруг этого шум. Усмирить их не составило бы большого труда, однако неожиданно в разглагольствования о демократии включился американский посол Френсис. Пришлось вернуть из ссылки «северное правительство», а Чаплина отправить на боевой участок.
Беспокоило генерала и положение на фронте. Он уже получил предупреждение по службе. Как ни крути, а план нашествия сорван. Намечали в две-три недели захватить и Котлас, и Вологду, и Петрозаводск, объединиться с антибольшевистскими силами, действующими с востока, и открыть путь на Москву и Петроград. Однако эта цель все еще далека. Союзные войска встретили исключительно упорное сопротивление со стороны Красной Армии. Им нужны пополнения, а они задерживаются. Набор русских добровольцев идет крайне медленно.
Генерал Пуль, несмотря на свой преклонный возраст, решил лично взяться за дело, которым занимался еще в Мурманске — созданием славяно-британских батальонов. Теперь у него появилась хорошая поддержка. Из западных стран приехала Мария Бочкарева. Боевая леди, Европа и Америка ей аплодировали. Еще бы! Вместе с юнкерами обороняла Зимний дворец, командовала женским батальоном. Ее речи явятся убедительной иллюстрацией к выступлениям генерала. И он стал брать ее с собой на заводы и в пригородные поселки.
