— Сколько же брали? — не отставал курносый.
— По-разному, — ответил за лейтенанта Ширали. — Штук пятнадцать верблюдов, штук двести овец, ишаков десяток, ну, и деньгами, несколько тысяч…
— Дела! — воскликнул курносый, — лучше холостяком остаться!
— Вот это цены!, — покачал головой Янис. — Без штанов останешься!
— Слышь, Ширали, — произнес Андрей, — после службы поедем ко мне на Енисей, такую тебе девчонку найдем — закачаешься и без всякого калыма, фирма гарантирует! Ни верблюдов, ни ишаков не надо! Договорились?
— Слепой сказал, посмотрим! — весело ответил Ширали.
В центре села, возле небольшого бетонного бассейна, машина остановилась. Ее тотчас же окружили мальчишки. Они степенно здоровались с пограничниками, осведомлялись о здоровье и делах.
— Красота! — блаженно крякал Андрей, подставляя широкую спину под брезентовое ведро, из которого поливал Ширали, — это я понимаю… На Енисее, правда, лучше, но и здесь подходяще! Залез бы в это бетонное корыто, да и сидел!
— Кто же нарушителей ловить будет? — спросил Ширали.
— Дядя! — ответил Оладушек, — Чижов будет в бассейне отсиживаться, а дядя службу нести! Чем не жизнь?
Пограничники засмеялись, а Янис произнес:
— Тебе, Андрей, надо в Латвию ехать служить. Знаешь, сколько у нас воды! Озера, реки, море…
— Болота, трясины, — добавил с усмешкой Оладушек — Может, у вас и русалки водятся, а, Янис?
— Есть и русалки, — согласился серьезно латыш, — они знаешь…
Он не договорил… Андрей надел гимнастерку, затянул ремень и попросил:
— Расскажи про русалок, Янис, какие они?..
Янис молчал, только удивленными глазами смотрел куда-то за спину Андрея. Глянули и остальные пограничники.
Янис тряхнул головой, тихо прошептал:
— Русалка…
Андрей повернулся и замер…
Навстречу им шла девушка! Казалось, что в этом особенного: идет, ну и пусть себе идет. Но почему превратились солдаты в персонажей из немой сцены бессмертного «Ревизора»? Взгляды их словно магнитом, тянулись к девушке в длинном национальном платье. Высокая, стройная, она шла неторопливой походкой и лучи солнца ярко отражались в ее серебряных украшениях. Но что они значили по сравнению с ее неповторимой красотой и молодостью? Она была тонкая, изящная как джейран. Девушка шла, опустив глаза, видимо зная, стоит ей поднять их, взглянуть на встречного, и все — пропал человек!..
«Интересно, — подумал Ширали, — в такой глуши, а платье модное, приталенное. Наверное, сама шила. Мастерица. А лицо-то, лицо… Вот бы с кого портрет написать! Да только куда мне — тут великий мастер нужен…»
