Где-то в это же время это стало случаться в кино. Я стоял в проходе, в трех футах от своего места, и смотрел, как я сижу в кресле. Я даже не помнил, как покидал свое тело. Я просто сразу был там.
После первого припадка, когда мне поставили диагноз, я вернулся на какое-то время домой. Помню, как утром мама пришла ко мне в комнату. Она принесла чай и лекарства, чтобы убедиться, что я их приму. Помню, что наблюдал, как она входит в комнату и подходит к кровати. В этой кровати лежало мое тело. А я, наблюдая за этим, стоял в углу.
Как только я начал осознавать, что происходит, возвращение в собственное тело стало получаться с каждым разом все труднее и труднее. Болезненный щелчок или удар – и я снова в тюрьме своего тела. Чувствую себя слабым, усталым и разочарованным.
Я понял, что легче покидаю свое тело, когда расслаблен. Полностью расслаблен. До последнего мускула. Я стал употреблять релаксанты, когда мог их достать. У матери были таблетки от приступов паники. Мне они помогали. Я сочетал прием медикаментов с йогой и медитацией. Несколько лет потратил на изучение этого, пока жил у мамы. Все должно быть в полном порядке – тело, разум, окружение, обстановка, – иначе ничего не получится. В комнате обязательно должно быть тепло. Я начал заниматься дыхательной гимнастикой, а потом научился по частям усыплять свое тело.
Себ поморщился, представив себе, как этот эгоистичный придурок таскает лекарства у своей старой мамочки, но Юэн по-прежнему был погружен в воспоминания.
– Я начал с мизинца на правой ноге. Как ты думаешь, сколько нужно времени, чтобы заставить уснуть один палец? Я научился этому. Постепенно я научился усыплять все свое тело. Оно мертвело, а потом разом все расслаблялось. Дольше всего пришлось повозиться с мускулами лица. В конце концов я добился такой степени расслабления, что по многу часов мог находиться между сном и бодрствованием. Это был ключевой момент моего обучения. Очень важно уметь находиться между двумя состояниями сознания и по желанию отключать одно из них. Этому я научился, когда наконец добрался до глаз. Вместо них я должен был представить вакуум, дыру, великую пустоту.
Наконец я достиг этого. В доме моей матери, в абсолютно пустой белой комнате, где ничто не могло помешать мне. Я вновь оказался под потолком, глядя с высоты на свое собственное тело. В течение двух лет мне удалось проделать это по собственному желанию сорок три раза. Я вел дневник. Сорок три раза – только представь себе!
