В итоге капитан отказывается от идеи ломать дверь, он и так уже нарушил закон, добывая улику. Хватит. Тут дело и так ясное: директор – педофил, все доказательства есть. Осталось найти этого Валерия Геннадьевича и добыть из него признания.
– Боюсь я, что он мог уехать из города, поняв, что мы взялись за это дело, – говорит стажёр.
А Хромов думает об огромной дыре, которая зияет в земле рядом с городом, и понимает, что директору деться из Озёрного некуда. Как и ему самому.
«Хотя он мог уехать на невидимой электричке», – думает капитан и невольно усмехается.
– Что вы увидели смешного? – спрашивает Кравцов.
– Ничего, – Борис смотрит на Романа, затем на участкового. – Я останусь тут, может, он вернётся скоро.
К удивлению Бориса Николаевича, стажёр и участковый не спорят. Они молча разворачиваются и спускаются по лестнице, и через полминуты в подъезд врывается оглушающая тишина. Капитану становится не по себе от темноты и отсутствия каких-либо звуков, будто он болтается в вакууме.
Немного постояв перед дверью директора, Хромов спускается на один пролёт и усаживается на пыльный подоконник. Закуривает. Он крутит дымящуюся сигарету в руке. Сжимает так, что фильтр превращается в кусок тёмно-жёлтой ваты. Хромов подносит сигарету ко рту и глубоко затягивается. Он теряет счёт дням. Сколько он в этом посёлке? Два дня или две недели?
Капитана передёргивает.
Сейчас он чётко осознаёт, что все его переживания, семейные и служебные проблемы отпали. Единственная мысль крутится в его голове: поймать педофила. Почему этот так важно для капитана? Почему его личные семейные проблемы уходят на десятый план? Он не знает. С остервенением бросает окурок на пол. Почему? Почему этот мальчик так важен для полицейского? Словно их что-то связывает. Хромов пытается перестроить мысли, но разум отказывается слушать капитана и упорно заставляет думать о преступлении.
А что тут размышлять? И так всё ясно. Директор – одинокий и замкнутый человек, явно имеющий проблемы с психоэмоциональным состоянием. Попал под влияние сильного манипулятора. Хромов слезает с подоконника и начинает расхаживать по лестничной площадке взад-вперёд. Останавливается, смотрит в пыльное окно, но кроме грязи ничего не видит.
Мысль о сыне, словно луч света, пробивается сквозь мрачные думы о преступлении. Хромов пытается ухватиться за неё, но она ускользает, как склизкий слизняк.
А что у него осталось? Вероятно, только мысль о семье и является для капитана единственной верёвкой, которая связывает его с реальностью.
