– Наследственность? То есть если у человека были талантливые предки?
– Да! А у тебя – были. Значит, ты именно такой человек! Талантливый и способный.
– Но я же ничего не умею. Вроде бы…
– А вот ты сначала послушай меня. Потом посмотрим, повторишь ли ты свое «ничего не умею».
Бабушка встает и подходит к шкафу. Достав из него огромный семейный фотоальбом, она снова садится в кресло. Вика смотрела его лишь однажды, и тогда она поняла, что ей старые черно-белые фотографии совсем не нравятся. Они такие скучные. И выглядят плохо: потрепанные, потрескавшиеся, с неприятным желтоватым оттенком. К тому же на них, в основном, какие-то незнакомые люди. Ну, кроме бабушки и мамы в молодости, но и они там совсем другие: не такие, как сейчас.
– Знаю, что ты никогда особо не интересовалась прошлым нашей семьи, но сегодня я расскажу тебе одну увлекательную историю. С горьковатым привкусом печали.
Сказав это, бабушка перестает улыбаться и задумчиво теребит потертую, выцветшую обложку фотоальбома.
– Жила-была девочка. Ее звали Мила.
– Мила – это же ты, ба?
– Да, я, но история не обо мне. У Милы была младшая сестра. Не было, казалось, ничего такого, чего она бы не умела. Она прекрасно играла на пианино, пела, танцевала, рисовала.
Все ей удавалось, за что бы она ни взялась. Но, к сожалению, в раннем детстве с ней произошел несчастный случай. Когда загорелась пристройка на даче, она была внутри, и ее не смогли вовремя вызволить оттуда. После пожара у нее на теле и руках остались шрамы. Больше всего пострадали руки. Ожогов она очень стеснялась, поэтому с тех пор всегда носила черные ажурные перчатки – в них она делала все.
Услышав про перчатки и пианино, Вика замирает и даже перестает дышать на несколько секунд. Вопрос вырывается у нее мгновенно – как только она немного приходит в себя:
– А как ее звали, эту девочку, твою сестру?
– Ариадной. Мы, близкие, называли ее Адой.
– И г-г-где она сейчас? – заикаясь от шока, спрашивает Вика.
– Ада умерла в детстве – ей было всего двенадцать лет.
«Как мне сейчас!» – с ужасом думает Вика.
– Из-за ожогов?
– Нет, шрамы были не смертельные. От воспаления легких. Ее не смогли тогда спасти. Не успели.
Вике кажется, что в глазах у бабушки блестят слезы, а голос ее дрожит. У Вики нет братьев и сестер, но она вдруг очень ясно представляет, каково это: потерять близкого человека навсегда и точно знать, что больше никогда с ним не обнимешься, не увидишь его, не поговоришь с ним. Точнее – с ней. От этого Вике становится так горько и тяжело на душе… Немного помолчав, бабушка продолжает рассказ:
