Матрас в мотеле оказался тонким и комковатым. Дэнни во сне попытался устроиться удобнее, и ему в спину тут же впилась пружина. Он открыл глаза и попытался нащупать Маргарет. Ее не было. В постели он был один. Часы показали три часа ночи. Он отправился проверить туалет.
Пусто. Где она? Куда она могла отправиться в это время в таком месте, как Сан-Фелипе?
Дэнни натянул штаны и свитер поверх пижамы и вышел на улицу. Протопал босиком по белому мелкому песку. Волны залива тихо накатывались на берег; где-то, совсем как ребенок, кричала чайка.
И вдруг он услышал грубые мужские голоса. Смех. Смех Маргарет. Из ближайшей хижины, окно которой светилось желтым в темноте.
Дэнни подошел и взглянул внутрь сквозь стекло. Боже! Маргарет была в постели с тремя рыбаками из кантины. Голая. Все они были голые.
Заметив Дэнни на пороге, она подняла взгляд и оскалилась.
— Уходи! Убирайся отсюда!
Три мексиканца заулыбались. У одного был золотой зуб.
Дэнни шагнул к кровати:
— Боже, какая же ты дрянь.
Она злобно скривилась. В глазах сверкала ярость.
— Я велела тебе убираться!
Дэнни смотрел, как побитый пес.
— Почему ты так поступаешь со мной?
— С тобой? — рявкнула Маргарет. — Смех один. Ты еще не понял? Ты ходишь, как он, носишь его одежду, даже трахаться пытаешься, как он. Но это все фигня. Ты не настоящий. Ты не существуешь. Ты лишь отражение в разбитом зеркале.
Ее слова ранили, как ножи. Дэнни попятился, развернулся и выскочил из хижины.
Спотыкаясь, побрел по пляжу, почти ослепнув от слез. Отупев, потеряв чувство направления, он слепо побежал к центру деревни. Повсюду было тихо, как в могиле, темно, как в чернильнице, даже луна скрылась за тучами.
Он остановился и проморгался только у пыльного фасада, украшенного разбитыми, давно перегоревшими лампами, когда-то бывшими вывеской «СИНЕМА ДЖИМИНЕЗ».
Дэнни прислушался. Из древнего кинотеатра доносилось эхо. Кто-то или что-то до сих пор жило в заброшенном зале.
Оторвав от двери прогнившую доску, он забрался внутрь, решив проверить источник звука. Главный зал был полон поломанных стульев, мусора и осколков цемента.
Но экран жил.
Дэнни ахнул, увидев лицо Де Помпы. Глаза актера сияли, он смотрел прямо на Дэнни. А потом его рот распахнулся и Де Помпа захохотал. Жутким, безумным смехом.
Зажав ладонями уши, Дэнни зажмурился от ужаса. А когда снова открыл глаза, треснувший и пыльный экран был мертвым.
Из кинотеатра Дэнни мчался так, словно его преследовали демоны. Ноги вынесли его по главной улице на кладбище лодок, которые гнили на берегу, как трупы китов. Шпангоуты и кили белели под луной, потеряв прежний цвет под воздействием солнца и ветра.
