— Наша мама уже едет сюда с детьми, — прервал Брам с дерзкой улыбкой. — Можешь разминуться с ней.
— Тогда я схожу за кофе, — пробурчал Шейн, прежде чем покинул комнату.
Я уставилась на своего брата в раздражении, когда он наблюдал за уходом Шейна.
— Тебе обязательно нужно вести себя как задница? Ты не можешь просто вести себя как нормальный человек? — спросила я, пытаясь контролировать слезы паники, которые скапливались в моих глазах.
— Я был готов сохранять спокойствие, пока не услышал, еще идя по коридору, как этот придурок кричит на тебя.
— Он не кричал.
— Ты чересчур всепрощающая.
— Ты никого не прощаешь!
— И никто не пользуется мной, — сказал он, приподняв бровь. — Принес тебе пончики от «Джо».
— Спасибо.
— Хочешь поговорить об этом? — он протянул мне маленький бумажный пакет из нашего любимого магазина с пончиками.
— Он увозит детей назад в Калифорнию, — сказала я тихо.
— Какого хрена? — он выглядел таким же шокированным, как я себя чувствовала. — Не позволяй ему!
— Я ничего не смогу сделать, Брам.
— К черту все. Я….
— Нет, — предупредила я, кладя пончик на стол рядом с собой. — Это не твоя битва.
— Это моя битва с десятилетнего возраста.
— И я люблю тебя за это, но в этом случае ты бессилен. Усилиями лишь сделаешь все хуже.
Моя мама прошла через дверь несколько минут спустя, маленький выводок Андерсонов шел за ней как утята, и мне пришлось изо всех сил сдерживать желание заплакать.
— Сеся! — закричал Ганнер, когда мама поставила его на кровати. Он все еще не овладел звуком «т» в слове «Тетя». — Сеся. Сеся. Сеся. — Он лег со мной и свернулся вокруг моего живота, засунув голову в пространство между моим подбородком и грудью.
— Он спрашивал о тебе все утро, — объяснила мама с улыбкой. — Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — прошептала я с дрожью, притягивая Ганнера к себе, наблюдая, как Сейдж и Келлер ругаются за единственный стул в комнате, а Гевин показывает что-то в своей руке Браму.
Какого черта мне делать?
* * *
Шейн забрал меня на следующее утро после выписки, и в тишине мы вернулись в дом моих родителей. Я не была уверена, почему он молчал. Он был тем, кто выбил почву у меня из-под ног. Я также была не уверена, почему он предложил меня забрать, вместо того, чтобы это сделала мама, как и планировалось.
— Мы уезжаем в четыре, — сказал Шейн, наконец, разрушая тишину между нами, когда повернул машину на подъездную дорожку. — Наш самолет в шесть тридцать.
— Серьезно?
— Мне нужно быть дома, на случай, если меня вызовут. До сих пор мне везло, — ответил он тихо.
