И вдруг все увидели, как его обычно наглые глаза затянуло слезой, он мучительно сморщился.
В зале на скамьях сидело семьсот вчерашних воров. Они поняли, что творится с их однокашником. Исключение рыжему заменили месячной гауптвахтой. За это проголосовало больше половины собравшихся.
Когда выходили из клуба, я столкнулся с Павлом Смирновым. Он первый быстро, возбужденно заговорил со мной:
— Ведь этот рыжий не из кичи[7] в Болшево пришел?
— Толкуют: с воли. Старого подельщика в Москве встретил. Тот коммунаром был и привел.
— Рыжий бы, значит, на волю отсюда вышел?
Я ничего не понял.
— Ну?
— Вышел бы на все четыре стороны и… не захотел?
И вот тогда в глазах Павла я увидел полную растерянность, даже ошеломленность.
Меня окликнул бухгалтер столовой, надо было решить вопрос с накладными, и я ушел. Лишь потом, вернувшись к себе в общежитие, я задумался: что же так потрясло Павла? Он, видимо, не мог понять, как это вор вместо того, чтобы обрадоваться «воле», запросился у коммунаров оставить его.
Недели две спустя после собрания Павел за высокие показатели в цеху, хорошее поведение получил отпускной билет в Москву, с торжеством показал его мне.
— Теперь легавые не схватят.
Сказать по совести, я не совсем был спокоен за него, сказал шутливо:
— Если не подашь повода.
Возвращения Павла из Москвы ожидал с тревогой. Не дрогнет ли? Костюм купит на заработанные деньги или билет куда-нибудь в Ленинград, а то и Сочи? Для чего копил?
Вечером сам не заметил, как оказался на железнодорожной платформе и стал «встречать» приходившие из столицы поезда. Три состава пропустил, плюнул и повернул домой, в общежитие. Не успел раздеться, открылась дверь, ввалился Павел. Раскраснелся от быстрой ходьбы, глаза блестят, обхватил меня за плечи — и на меня густо дыхнуло винным перегаром.
— Выпил? — спросил я шепотом.
— Врезал. Да как следует.
Я испуганно оглянулся на товарищей, спавших по своим койкам, накинул на майку пиджак, вытолкал Павла в коридор.
— С ума сошел? Выговор закатят.
— Хоть два. — Павел вдруг засмеялся. — Сын у меня. Понимаешь? Сын Васька. Уже полгода ему. Нынче на руках держал.
— Сын? — опешил я. — Откуда взялся?
— Девчонка была у меня в Москве. Умница. Техникум кончила, экономистом работает. Семья хорошая, отец мастер… Вот… от нее. От Зины. Поверила в меня, каких только упреков не перенесла дома. Ждала. Вчера согласилась переехать ко мне в Болшево. Снимем пока на деревне комнатку, а там, глядишь, дадут, как семейному.
