— А ну, династия Ивановых, угостите-ка фашистов огоньком! — улыбнулся комиссар.
А надо сказать, что огонек наш был горячий. Калибр гаубицы — сто пятьдесят два миллиметра. Это не шутка.
Раздался слегка взволнованный голос старшего батареи:
— НЗО-«Т», взрыватель осколочный, заряд четвертый…
Непосвященному человеку эти команды мало что говорят. Для артиллеристов же информация была полной. В данном случае команда означала, что орудия батареи будут вести неподвижный заградительный огонь по заранее пристрелянному рубежу, названному условно «Т»; взрыватель осколочный заставлял снаряд разлетаться при взрыве на множество осколков. От номера заряда зависит дальность стрельбы.
По команде расчет быстро зарядил орудие и был готов к открытию огня. Я взялся за спусковой шнур и стал ждать. Наконец командир огневого взвода крикнул:
— Первое!
И тут же командир нашего орудия гаркнул во всю грудь:
— Орудие!
Я дернул шнур. Раздался оглушительный грохот. Все на миг прикрыли уши. Орудие слегка подпрыгнуло и встало на свое место. Ствол, откатившись назад, снова вернулся в исходное положение. Снаряд с устрашающим воем полетел на врага. Отец крикнул:
— Выстрел! — Это означало, что выстрел произведен без задержки.
Снова команда:
— Заряжай!
Подносчики подали очередной снаряд, заряжающий зарядил орудие, и наш расчет стал ждать команды.
В это же время стреляли поочередно второе, третье и четвертое орудия батареи.
Огонь длился минут пятнадцать. Я выпустил два снаряда. С передового наблюдательного пункта полка сообщили, что наши снаряды разорвались в гуще наступающего противника. Вражеская атака была сорвана. Так я начал мстить врагам за мой родной город, за мать, за ленинградцев, за их страдания и боль.
После стрельбы комиссар полка собрал батарейцев и рассказал, что на одном из участков 123-й стрелковой дивизии белофинны рано утром проникли в расположение нашего боевого охранения и частично его вырезали. Затем они пытались захватить нашу первую линию траншей. Однако их планы оказались сорванными. Потеряв десятки убитых и раненых, враг был вынужден убраться восвояси. Большую роль в этом сыграл точный огонь нашей батареи.
Обращаясь ко мне, Васильев сказал:
— А ты, Витя, молодец! Метко стрелял. Настоящий батареец. И будем тебя теперь называть юнбат, то есть юный батареец.
Через несколько дней в одном из номеров фронтовой газеты я прочитал стихи об этом бое. Говорилось в них и о наших товарищах, погибших в боевом охранении. Помнится, стихи были написаны на мотив популярной песни.
