Гор сказал, что все творчество Чехова было против людей-функций, против людей реальных, холодных, как сестра Мисюсь. Но они у него и побеждают людей духа – он это понимал и от этого страдал.
21.10.69. Гор читает Гамсуна[218]. Считает его самым красивым писателем. Я стесняюсь его попросить дать книгу.
Нашлась жена Панкова, ненца, художника, о котором Гор пишет как о великом. Она работает в Луге киоскером. Плакала, когда о нем вспоминала. Говорит, дома есть большая картина, но она ее не продаст ни за какие деньги. (Гор ей сказал, что если она будет продавать, то чтобы знала – за это очень много должны заплатить.)
Сказала, что есть и рисунки, но где – не знает.
Он ей сказал:
– Рисунки его еще важнее. Этого нет почти ни у кого.
Сказала:
– Приходят подруги. Кто рисовал? Муж. Да, поглядят, ничего, не худо. Похоже даже…
16.12.69. В эти дни ездил к художнику Егошину[219] – блондин, стареющий мальчик, были вместе с Гором. Купили картину (натюрморт) за сто рублей.
Интересный аукцион.
Гор сразу присмотрел эту работу, разволновался и бегал вокруг нее, приговаривая:
– Красивая вещь. Очень красивая вещь.
Нат. Аким. сидела, как на троне и, почувствовав страсть Гора, сказала:
– Гор, я вузрожать не буду. Ты можешь и купить картину.
Это сразу вселило смелость – и он спросил:
– За сколько вы продаете эту?
– Ну, я не знаю.
– А за сто отдадите?
– Вам отдам.
– Нет, – сказала Нат. Аким. – Мы же понимаем все. Может, выйдете с женой и обсудите.
– Нет, нет, – сказала жена, – я не понимаю в этом.
Гор отсчитал 4 бумажки по 25 и был очень доволен.
4.1.70. Был у Гора. Говорили о живописи. Он пишет статью о художнике Егошине.
Гор сказал:
– Натюрморт – самый философский жанр в живописи. Художник как бы вырывает вещь из среды, изучает ее и познает. Он как бы рассказывает вещь для себя, но и вещь словно бы познает себя. Она удивляется вместе с художником, выявляя то одну свою грань, то другую.
9.2.70. Вот уже почти неделю ничего не пишу. Почти. Смотрю в бумагу, а голова не работает совсем. Оттаивает. Отдыхает. Труд был адский[220]. Но вот сегодня что-то завертелось в голове. И сюжет такой, что хочется скорее перевести его на бумагу. Это будет притча о честолюбии: «Двое».
Сижу возбужденный, взбудораженный даже. Кажется, «Двое» – это не притча, а что-то крупнее. Роман? Повесть? Пьеса? И то, и другое, и третье. Я вижу героя, его сомнения, терзания…
Итак, человек, добившийся многого в науке, завидует, бешено завидует писателишке. Он завидует и презирает его за меленький ничтожный талантишко.
