Я отвел взгляд и спросил хозяйку собаки:
– Как это случилось?
– В одну секунду. – Ее глаза наполнились слезами. – Мы путешествуем и даже не собирались останавливаться в Хенсфилде. – «Еще бы!» – подумал я. – Только хотели купить газету, а Ким выпрыгнул из машины… И вот…
Я поглядел на пса, неподвижно распростертого на столе, и легонько погладил благородную голову.
– Бедняга! – пробормотал я, и на мгновение прекрасные карие глаза обратились на меня, а хвост раза два стукнул по столу.
– Откуда вы? – спросил я.
– Из Суррея, – ответил молодой человек.
– Ах так… – Я потер подбородок. В черном туннеле вдруг забрезжил свет спасительной лазейки. – Может быть, я сделаю перевязку и вы отвезете его домой, к собственному ветеринару?
Он посмотрел на жену, потом снова повернулся ко мне.
– И что тогда? Ему ампутируют ногу?
Я ничего не ответил. Конечно, именно так и поступят в хорошо оборудованной ветеринарной лечебнице, где много умелых помощников и операционная отвечает всем современным требованиям. Да и что еще можно сделать?
От этих мыслей меня отвлекла хозяйка собаки.
– Но если все-таки есть шанс спасти ногу, меры надо принять немедленно, ведь верно? – Она умоляюще посмотрела на меня.
– Да, – хрипло ответил я. – Конечно.
И начал осмотр. Повреждения кожи оказались пустяковыми. Пес был в шоке, но слизистые оболочки оставались розовыми – по-видимому, дело обошлось без внутреннего кровотечения. Да, случай был бы легкий, если бы не эта страшная нога.
Я уставился на нее, и меня снова ужаснуло поблескивание гладких поверхностей заплюсневого сустава. Было что-то почти непристойное в том, что они обнажились у живой собаки. Казалось, жестокие любопытные руки нарочно разломали сустав.
Я начал лихорадочно обыскивать операционную: вытаскивал ящики, распахивал дверцы шкафов, открывал коробки. При каждой полезной находке у меня колотилось сердце: банка кетгута в спирту, пачка ваты, йодоформ в пульверизаторе и – вот действительно сокровище! – флакон снотворного для анестезии.
Больше всего пользы принесли бы антибиотики, но их я, конечно, даже не искал – в те дни они еще не были открыты. Я лихорадочно рылся в поисках хотя бы одной-двух унций сульфаниламида, но тщетно – такой роскоши в хозяйстве Стьюи не водилось. Тут я наткнулся на коробку с гипсовыми бинтами, и она мне кое-что напомнила.
В то время, на исходе тридцатых годов, у всех еще была жива в памяти Гражданская война в Испании. В ее последние месяцы медикаментов настолько не хватало, что нередко страшнейшие раны просто заключали в гипс, чтобы они «поварились в собственном соку», по мрачному выражению тех лет. Но результаты порой оказывались на удивление хорошими.
