Во время этого ожидания султан повел часть своих лучших войск и артиллерии атаковать два небольших форта вне города, которые пока еще сопротивлялись туркам. Один находился в Ферапии, на горе, возвышающейся над Босфором, другой – в селении Студиос у побережья Мраморного моря. Форт в Ферапии продержался два дня, пока его стены не сокрушили пушечными ядрами и не перебили большую часть гарнизона. Тогда уцелевшие числом сорок человек сдались без всяких условий. Всех их посадили на кол. Форт поменьше в Студиосе одолели за несколько часов. Тридцать шесть спасшихся солдат гарнизона были взяты в развалинах форта и тоже окончили жизнь на колу. Их казнили на виду, возле стен, чтобы жители города узнали, какая участь ожидает врагов султана. Тем временем Балтоглу послали занять Принцевы острова в Мраморном море. Только на самом крупном из них – Принкипо – турки встретили какое-то противодействие. Там на холме возле главного монастыря стояла прочная башня, построенная монахами, чтобы служить убежищем от пиратов, вероятно, еще в те времена, когда в империи бесчинствовала Каталонская компания. Ее небольшой гарнизон в тридцать человек не пожелал сдаться. Балтоглу привез с собой несколько пушек, но ядра не пробили толстую кладку. Так что как только поднялся благоприятный ветер, он собрал хворост, обложил им стены и поджег, добавив в костер серу и деготь. Вскоре огонь охватил всю постройку. Часть защитников погибла в ее стенах, а тех, кому посчастливилось прорваться сквозь языки пламени, схватили и предали мечу. Затем Балтоглу согнал жителей острова и всех обратил в рабство в наказание за то, что они допустили сопротивление у себя на земле.
11 апреля султан снова вернулся к себе в палатку под стенами Константинополя, и все огромные пушки расставили к его удовольствию. Обстрел начался на следующий день и продолжался, неустанно и монотонно, больше шести недель. Эти пушки были очень неудобны. Трудно было удерживать их в нужном положении на помостах из досок и щебня. Они то и дело съезжали в грязь, размокшую под апрельскими дождями. Самые крупные, включая Урбаново чудище, требовали столько внимания, что стрелять из них можно не больше семи раз за день. Но каждый из этих семи выстрелов причинял громадный ущерб. Ядра, мчавшиеся через ров в клубах черного дыма, с оглушительным грохотом разрывались на тысячи осколков при ударе о стены, и каменная кладка не могла выстоять под их яростью. Защитники старались ослабить их действие, развешивая на стенах кожаные полотнища и тюки с шерстью, но это не помогало. Менее чем за неделю внешняя стена напротив долины Ликоса во многих местах была разрушена полностью, а ров перед нею заполнился обломками, так что восстанавливать ее было очень трудно. Тем не менее Джустиниани и его помощникам удалось возвести частокол. Мужчины, да и женщины города каждую ночь после наступления темноты приходили туда с досками, бочками и мешками с землей. Частокол в основном был деревянный, а бочки наполняли землей и устанавливали на него, чтобы служить амбразурами. Частокол был непрочен и разваливался, но, по крайней мере, давал некоторую защиту обороняющимся.
