[1] Бог кошмарных снов, сын Гипноса. Люди называли его Фобетор — пугающий
[2] По одной из версий др. Греков существование мира закончится великим пожаром — Экпирозом.
[3] Гостеприимец — одно из прозвищ Аида
[4] Этим эпитетом иногда называли Афродиту. Кера играет словами, называя ее портовой шлюхой. Не будь Афродита в Тартаре — ни за что бы не осмелилась. Между тем оскорбление не так уж далеко от истины — по крайней мере, жрицы Афродиты отдавались за деньги.
[5] Мститель. Прозвище Зевса, как бога, карающего преступников.
Полыхнуло сразу, одновременно по всему городу. Звуки перестрелки доносились, казалось со всех сторон, и непонятно было, куда лучше сунуться, чтобы помочь.
— Командир, в двух кварталах от нас почта, — Максим махнул рукой, указывая направление. — Там, похоже, тоже стреляют, и это ближе всего.
Ну что ж, ближе, так ближе. Туда и отправимся. Парни дружно полезли в локомобиль, но я остановил:
— Подождите туда набиваться. Пусть машина едет потихоньку, а мы следом побежим. Соображаете, зачем?
Парни посмотрели с уважением, кивками подтвердив, что идея им понравилась. Только Ремус недоуменно посмотрел на меня, и тихонько признался:
— А я не понял.
— Да все просто, — на ходу объяснил я. — Тент от пуль не защищает, если что, а обзор ограничивает. Если мы туда дружно залезем, сами себе маневр ограничим. Тут недалеко, можно и пробежаться… Хотя знаешь, полезай-ка ты в кузов. Видел, как я из пулемета стрелял? Сообразишь, что делать?
Парнишка, расстроившийся было что его прогоняют, просиял и шустро влез в кузов. Нормально, справится, если что. Я подозвал одного из парней, Андреса, и велел ему тоже залазить в кузов — патроны подавать, в случае чего. Глупость на самом деле несусветная — бегун из меня теперь так себе, так что надо бы мне туда забираться, но вот не хотелось. Хотелось видеть общую обстановку, чтобы успеть среагировать в случае чего. А еще было неловко перед парнями — как это, я поеду, когда другие бегут. Не хотелось показывать слабость.
В первый момент, когда здание почтамта показалось в конце улицы, возникло ощущение, что отряд Драко уже подавил сопротивление. Так оно, в общем, и было, вот только приехали мы очень вовремя.
Возле входа в почтамт собралась небольшая, разношерстно одетая толпа повстанцев. То, что это не законопослушные граждане можно было определить только по наличию у каждого «жандармских» карабинов Спенсера. В остальном же повстанцы выглядели именно как толпа. И взгляды у всех были направлены на здание почты — господа революционеры так увлеклись зрелищем, что не заметили даже появления нашего локомобиля. Подойдя чуть ближе, я понял, что же столь сильно захватило внимание бунтовщиков. Первое, что бросалось в глаза, даже из-за спин собравшихся — потеки крови на мостовой. Натекло с престарелого почтмейстера, что лежал возле входа в почтамт. Старик до сих пор сжимал совершенно нелепый однозарядный пистолет Купера. Неудобный, маленького калибра, годный только собак пугать. Тем не менее, судя по тому, как было истерзано тело почтмейстера, оказанное сопротивление очень впечатлило повстанцев. Рядом с ним лежала девушка. Я не понял, мертвая, или просто без сознания, но юбки у нее уже не было. По бедрам стекала кровь. Однако собравшихся интересовало не это. С гоготом и улюлюканьем доблестные победители почтальонов подначивали своих удачливых товарищей, весело насиловавших побежденных письмоводительниц. Оглядев толпу, нашел взглядом Драко — командира этой группы. Мужчина, зажимая плечо, взирал на происходящее с одобрительной усмешкой и явно не собирался останавливать развлечение.
