— И вам всего хорошего, — рассеянно пробормотала я, и обойдя явно удивившихся Эдвина и Дана, поспешила в свою комнату.
Уже поднявшись, услышала тихое от Эдвина:
— Что с Рией?
— А что не так? — спросил кто-то из парней сирилланской академии.
— Она вместо нормального ответа произнесла: «И вам всего хорошего», — пояснил Дан.
— Ну так она же артефактор!
— Уже нет, — произнёс Норт.
И я словно воочию увидела его проницательный взгляд. Невольно поёжилась и отправилась в комнату. Гобби ждал уже там, сидя за столом и пересматривая бумаги, которые уволок из королевского дворца. Глянул на меня, я, выдавив из себя улыбку, отправилась в ванную.
Перед зеркалом вытащив шпильку из волос, проследила за тем, как по плечам рассыпаются пряди. Илланиэль сотворил с ними что-то невероятное. Волосы стали мягкими, сияющими, изумительными.
А макияж я смыла, после чего набрала воды в ванну.
Посидела немного в горячей воде, согреваясь, потом, надев ночную сорочку и поверх халат, вышла, завязывая пояс.
* * *
И вот выхожу я, полностью готовая к тому, чтобы исследовать заполученные шпильки, а в моей комнате на стуле сидит совершенно шикарный Норт. В чёрном замшевом костюме, блестящей белоснежной шёлковой рубашке, с волосами, зачёсанными назад так, что лишь одна прядь подчёркивает аристократический овал его красивого лица, и откровенным удивлением в глазах.
— Да, так будет лучше, — произнёс Эдвин, незамеченный полностью поглощенной созерцанием великолепного Дастела мной. — И Рие стоит поспать и тебе, Норт.
Перевела взгляд на Эдвина, тот сидел рядом с Гобби и был на редкость мрачен, но я взглянула на него лишь мельком, потому что Норт притягивал всё внимание, всё моё внимание, целиком и полностью. Он сидел обманчиво-вальяжно, закинув ногу на ногу, взгляд его завораживал, к подчёркнутой белоснежным воротничком щеке хотелось прикоснуться, в иссиня чёрные волосы запустить пальцы… А затем я поймала себя на том, что смотрю уже исключительно на его губы, и поймала я себя на этом, лишь когда они изогнулись в самодовольной усмешке.
— М-да, — внезапно произнёс Эдвин. — Наедине я вас не оставлю. Норт, что происходит?
Его слова я едва ли слышала сквозь шум стремительно бьющегося сердца, меня вообще бросило в жар.
— Эд, я всегда нравился девушкам, — насмешливо сообщил Дастел.
У него был невероятный голос. Хрипловато-нежный, низкий, с бархатистыми нотками, голос, который обволакивал, очаровывал, лишал воли.
— Норт, прекрати! — окрикнул вдруг, резко поднявшись, Эдвин.
