Я не поняла о чём он, удивленно посмотрела, и получила вопрос:
— Кроме тебя и очередного отступнического недоразумения из Вечных кто-то присутствовал?
Отрицательно покачала головой.
Глаза ректора прищурились. Он как-то подобрался весь, дыхание чуть изменилось, и Гаэр-аш произнёс как утверждение:
— Значит, в столице нет других отступников. Ты и этот… ученик. А присутствовало двое лордов… Они отступили. Интересно, с чего бы?!
Он стремительно поднялся, заложив руки за спину, прошёл к окну, постоял, глядя во двор, словно следил за кем-то… хотя я ведь знаю за кем, там сейчас должны находиться Рханэ, Норт и Эдвин с Культяпкой.
— У них есть козырь, — проговорил Гаэр-аш. — Что-то, в чём они, несомненно, уверены.
Он помолчал, затем с досадой произнес:
— Как не вовремя сегодняшний бой.
— Почему? — отходя от двери, осторожно спросила я.
— Потому что неплохо было засадить тебя за изготовление амулета перехвата, — Гаэр-аш умолк, вглядываясь куда-то вниз, затем продолжил: — Раз ты, как оказалось, способна откликаться на просьбы о помощи отступников, значит сумеешь и настроить амулет на нужный канал, чтобы отслеживать их сообщения… Что происходит?
Последнее явно относилось не ко мне, и это подтвердилось, едва Гаэр-аш приложил руку к стене и произнёс:
— Разговор во дворе.
В тот же миг на каменной кладке засветились два алых глаза с кошачьим разрезом, а после жуткий скрипучий голос произнёс отдалённо напоминая тон голоса Рханэ: «Нежить подвергалась изменениям, это несомненно». И ответ Норта «Мы имеем дело с нежитью добытой в Мёртвых лесах, где ещё присутствует остаточное излучение магов Смерти, так что некоторые искажения в ауре Культяпки объяснимы». И ко всему этому холодное замечание Эдвина: «Культяпка в любом случае не будет участвовать в боях».
После этого ректор с усмешкой произнёс:
— В целом, я не понимаю, чем вы думали, реанимируя данное умертвие.
Даже не знаю, почему я ответила:
— Жалко очень его было.
— Ты слишком многих жалеешь, — отрезал Гаэр-аш. — И я уже сказал, к чему тебя это приведёт. Прекращай. Не прекратишь, как твой опекун я приму меры.
Комментировать я не стала. И возражать. И вообще что-либо говорить, я промолчала, да, и почувствовала себя очень мудрой. И сдержанной. И даже погордилась собой секунды три, ровно до того момента, как всё же ляпнула:
— Если я могу помочь, я мимо не пройду.
И зачем спрашивается рот открыла…
— Забавно, — не оборачиваясь и вновь заложив руки за спину, произнёс ректор. — До встречи с тобой всегда ощущал себя молодым, горячим, только начинающим свой жизненный путь, и только когда слышу очередное с твоей точки зрения значимое заявление, осознаю насколько я старше и умудрённее жизнью.
