Кто посмел бы сказать мне тогда, любезная дева,[95] когда я спорил в битве, что ныне, слепой, забытый, беспомощный, я буду скитаться в ночи? Лишь тот, кто крепчайшей броней обладал и непобедимой десницей.
Но вот на угрюмой пустоши Лены смолкли согласные звуки.[96] Налетел порывами сильный ветер, и могучий дуб отряхнул листву вкруг меня. Об Эвиралин я думал, когда предстала она моему взору во всем сияньи своей красоты и голубые очи ее купались в слезах. Стоя на облаке, она молвила слабым голосом.
"О Оссиан, восстань и спаси моего сына. Спаси Оскара, вождя мужей; близ красного дуба, у потока Лубара, он бьется с сынами Лохлина". Вновь сокрылась она в небесах. Я облачился в броню. Я пошел, на копье опираясь, и звонко бряцали доспехи мои. Я пел, как привык в час опасности, песнь о героях старинных. Дальним громом она прислышалась воинам Лохлина.[97] Они побежали; мой сын устремился вослед.
Я звал его, мой голос звучал, как поток отдаленный. "Сын мой, воротись по равнине Лены. Не преследуй дальше врага, хотя Оссиан идет за тобою". Он воротился, и звонким булатом Оскара мой слух услаждался. "Зачем удержал ты десницу мою, - спросил он, - прежде чем смерть не сокрыла их всех? Ибо свирепо и мрачно встречали они у ручья твоего сына с Филланом. Они ожидали угроз, сокрытых в ночи. Наши мечи укротили иных. Но как вихри ночи стремят океан на белые пески Моры, так мрачно наступали сыны Лохлина по шуршащему вереску Лены. Духи ночные вопияли вдали, и я зрел метеоры смерти. Дай разбудить мне короля Морвена, ибо он улыбкой встречает опасность и подобен солнцу небесному, что восходит в бурю".
Фингал уже восстал ото сна и опирался на щит Тренмора, темнобурый щит праотцев, который вздымали они в старину в битвах своего народа. Герою во сне представилась скорбная тень Агандеки; она явилась ему с путей океанских и, одинокая, тихо плыла над Леной. Бледен был ее лик, как туманы Кромлы, и на ланитах темнели слезы. Часто вздымала она смутную длань из-под своего покрова; покровом служили ей облака пустыни; она вздымала смутную длань над Фингалом и прочь обращала тихие очи.
"Зачем ты плачешь, дочь Старно? - спросил, вздыхая, Фингал. - Зачем так бледен твой лик, о дочь облаков?" Она унеслась по ветру Лены, оставив его в ночи. Скорбела она о сынах своего народа, кому было назначено пасть от десницы Фингаловой.
Герой восстал ото сна, но очами своей души еще видел ее. Зазвучали шаги подходившего Оскара. Король узрел серый щит на боку его, ибо тусклый рассветный луч зажегся уже над водами Уллина.
