Литературно-издательская секция ИЗО должна была выпустить энциклопедию>127. Во главе секции стоял Кандинский, работал там Шевченко>128 и итальянец Франкетти>129, который потом эмигрировал в Италию. Брик и я участвовали в редакционном заседании, где обсуждались издания секции и, в частности, эта энциклопедия. Некоторые к ней горячо относились – Кандинский тогда написал автобиографию>130, и многие писали разные статьи. Но Брик, со свойственной ему ядовитостью, сказал, когда ему показали роспись, кто о чём будет писать: «Это я понимаю – византийское искусство, специалист по византийскому искусству. Пятнадцатый век, специалист просто по пятнадцатому веку – труднее понять, но ничего. Но вот, что значит это – „Статьи на букву Б“? Что это за специалист? Ага, понимаю – специалист по списыванию с Брокгауза и Ефрона…»
Редакция попросила меня дать статью для этой энциклопедии, и я им предложил статью и даже написал записочку с содержанием: «Живописная семантика». Все были очень довольны, кроме Кандинского: «Что это такое? Непонятно!» Кандинский был в своём роде милый человек, культурный, немножко, несмотря на всё своё новаторство, эклектик – сочетание немецко-русское, что не очень рифмовалось. Но он был человек талантливый.
В Петрограде уже выходило «Искусство коммуны»>131, и решили, что надо издавать газету в Москве. Не было редактора, и я им привёл редактора, совершенно ещё безусого мальца, Костю Уманского. Но он принялся за это дело и делал эту газету хорошо. Он был очень способный человек и напечатал потом книгу по-немецки об авангардном искусстве – неплохая книга для того времени>132. Потом он стал дипломатом и был первым советским послом в Мексике.
Я из ИЗО ушёл очень рано, в августе.
* * *
По приезде из Риги я работал с Хлебниковым. Мы готовили вместе двухтомник его сочинений>133. Когда я приехал, Хлебников был в Москве. Он меня очень сердечно принял, и мы часто виделись. Когда мы оставались вдвоём, он много говорил – а так он больше молчал. И он говорил интересные вещи – например, как фразы, построенные без всякого юмора и без всякого намерения иронизировать, становятся издёвками: «Сенат разъяснил» – это действительное выражение, а потом «разъяснил» получило значение, что «лучше бы не разъяснял». Он приводил несколько таких примеров.
Он говорил, прыгая с темы на тему. Он очень радовался, что я готовлю его книгу, потому что он знал, как я к нему отношусь, и он знал, что у меня была очень хорошая память.
