Вильсон важнее прочей птицы.
Воткнуть перо бы в ягодицы.
Это очень типично для этих похабных азбук. Так что когда она огорчилась, явно стало, что она их знала>118.
Маяковский при мне часто рисовал плакаты для РОСТА. Раз я даже помог ему найти какую-то рифму>119. Но эта работа его не очень интересовала. Он старался это дело делать. Мы никогда с ним не говорили на тему, насколько он верил в то, что это серьёзно, а не халтура. Это же никуда не доходило, это же не печаталось, это же только в «Окнах» было выставлено! И большая часть этих острот была слишком трудной для понимания. Скорее, это было источником халтурного заработка>120.
Агитационные стихи – это уже было другое, тут было что-то вроде заготовок на будущее время. Но Маяковский всё время думал, что вернётся к настоящему творчеству.
[В его стихах] есть много элементов пародийности. Сравните, например, «Пейте какао Ван-Гутена!» в «Облаке в штанах» с позднейшими стишками «В чём сила? – В этом какао». Это было почти дословное повторение, совершеннейшая пародия, так же, как «Клоп» был абсолютной пародией на «Про это»>121. Он очень растерялся, очень много не знал – что писать, как писать? Если Вы возьмёте, например, стихи Есенину – это же стихи себе!
* * *
Летом восемнадцатого года я жил в деревне, близко от Воскресенского, и там писал какую-то работу. Когда приехал в Москву, я узнал, что меня ищут из Наркоминдела.
Велись переговоры между РСФСР и Украиной Скоропадского>122. Возглавлял переговоры Раковский>123. Шла речь о границах. Украинцы предложили исходить из языковых границ, установленных русскими учёными, и предъявили карту Московской Диалектологической Комиссии, где описывается ряд переходных говоров, и очень много отошло бы к Украине.
Искали авторов, а авторов было трое: Ушаков, Дурново и Соколов. Но это было летом, и никого из них не было в Москве. Тогда Богданов, секретарь Этнографического отдела Румянцевского музея, указал на меня, который тоже был членом Диалектологической Комиссии. Меня разыскали и спросили: «Слушайте, что это такое, эти границы?» Я ответил, что они далеко не бесспорные, что это рабочая гипотеза, что надо подходить к этому вопросу не исторически, а попытаться установить, куда эти переходные говоры относятся, и что оспорить всё это очень легко. «Вы могли бы это написать?» Я говорю, да. «Могли бы быстро?» – «Могу сегодня». – «Но могли бы Вы поместить подпись одного из авторов?» Я сказал, что Ушаков живёт в Подольском уезде и что это всё-таки довольно далеко. – «Вот Вам машина и шофёр, поезжайте к нему!»
