У него там кабинет? Или спальня? Судя по запахам совсем рядом кухня.
Я ожидал, что мне придется ожидать довольно долго, но вопреки мэр спустился почти сразу — ровно за то время, которое требуется подняться из-за стола и спуститься по лестнице. За это время я успел мельком оглядеть бильярдную. Мда, если продать всю эту старину на современном рынке, то наверняка можно купить дорогой автомобиль.
— Здравствуйте господин Ветров, — устало кивнул мне мэр.
Выглядел он лет на пятьдесят, был среднего роста и слегка полноват.
Я молча пожал ему руку.
— Это правда, что вы только что прибыли в… Это мрачное место?
— Ага. — кивнул я. — Сейчас там 2021 год, Новосибирск — столица.
От этих слов мэр заметно погрустнел.
— Что ж, молодой человек, не дело нам здесь стоять, давайте пройдемся в столовую и поговорим на сытый желудок. Не думайте отказываться — хорошая пища здесь редкость, как впрочем и обычная пища, иногда неизвестно, когда получиться пообедать в следующий раз.
— Тогда не стану отказываться, — кивнул я.
Что-то все это слишком мрачно звучит.
Столовая была небольшой, но с той же старинной роскошью, длинным столом и стальными колпаками-крышками над едой. Стол был сервирован на двоих, однако полноватая женщина средних лет продолжала раскладывать вилки-ложки.
— Спасибо Мария Ефимовна, — устало кивнул мэр.
— Прошу вас господин Ветров, порадуемся тому, что имеем.
Овсяная каша с растительным маслом, обжаренная рыба, гарнир из бобов и домашний мягкий хлеб.
Нормальная еда, но если так питается мэр, то что едят рядовые горожане? Хлеб кстати оказался выше всяких похвал — мягкий, с хрустящей корочкой, ммм… Просто объедение.
Когда с обедом было покончено Семён Васильевич принес чайник с каким-то суррогатом кофе и яблочное повидло домашнего происхождения.
У меня сложилось ощущение, что Михаил Фридрихович или печалится этому, или просто излишне меланхоличен.
— Скажите Константин, какой магией вы владеете? — спросил он.
— Я очень быстро двигаюсь, — сказал я часть правды. — Ничего более.
Мер погрустнел ещё больше.
— Жаль, было бы проще, окажись у вас другие способности, — сказал он.
— Михаил Фридрихович, объясните наконец, что здесь такого, что постоянно повергает вас в уныние? — спросил я.
— Наша жизнь молодой человек, — устало ответил мэр. — Вы видели этот мир — мир вечной тьмы и мертвых деревьев, который при каждом удобном случае тащит в себя всё, до чего сможет дотянуться. Поэтому все растения тут мертвы за редким исключением — нет фотосинтеза — нет жизни. Домашних животных тоже нет. Немного диких зверей — не в счёт… Я из одаренных, склонных к улучшению растений. Могу влиять на их рост. Этим и выживаем — я делаю так, чтобы наши поля росли на основе того, что есть, а Юрий Трофимович одарённый света — даёт нашему зерну немного света, чтобы был фотосинтез. Поэтому даже простая пища у нас дефицит — а основная работа — аграрный промысел…
