Война и мир в глобальной деревне | страница 12
Человек на коне, каким мы его знали на протяжении минувшего тысячелетия, появился благодаря стремени, которое соединило человека и коня в боевой организм. Античность воображала кентавра; раннее Средневековье сделало его повелителем Европы.
Изобретение пороха смело броню с рыцарей и уничтожило феодальную систему. (Эта революция, однако, невелика по последствиям в сравнении с современной автоматизацией.) Впрочем, прежняя культура существовала еще нескольких столетий, пока Кромвель не передал рыцарскую броню своим отрядам «железнобоких», этому побочному продукту революции Гутенберга. Технология Гутенберга — единственная, о которой Карлейль в романе «Сартор Резартус» упомянул как о форме социальной одежды. Он проигнорировал все удивительные одеяния и приборы индустриальной эпохи, которые его окружали. По той же самой, в общем-то, причине Дарвин и Маркс проигнорировали искусственную окружающую среду в своих теориях эволюции и причинной связи в пользу XVIII века и романтической идеи природы как окружающей среды. Броня Средних веков олицетворяет счастливое сочетание технологии, одежды и вооружения, и Линн Уайт показал, как она напрямую затронула институциональные структуры образования и политики, которые возникли впоследствии. Мы могли бы пожелать аналогичного простого способа объяснить, как элементарные изменения присущи любым технологическим новшествам.
Компьютер — по всем параметрам самое экстравагантное из всех технологических одеяний, когда-либо разработанных человеком; он есть расширение нашей центральной нервной системы. Рядом с ним колесо — простой хула-хуп, хотя это не повод отвергать его полностью. Например, каких-то сорок лет назад обруч был главным развлечением молодежи, но его катали по улицам, и никому не приходило в голову надевать обруч как танцевальный костюм. Телевизионное поколение даже не знает о том, что обруч можно катать и что так поступали предыдущие поколения. В танце с обручем оно выражает совершенно новую чувствительность и осознание причастности к форме.
Новое ощущение хула-хупа в сравнении с отношением к обручу Тома Сойера — прекрасный пример того, что Отто Левенштейн описывает в своем замечательном отчете о том, как недавно прозревший воспринимает новый для него мир. Информационная окружающая среда и эффекты, порождаемые компьютером, столь же недоступны буквальному восприятию, как и внешний мир для слепого. Например, компьютер сделал возможным появление спутников, которые вынесли искусственную среду на орбиту планеты и положили конец «естественному» в прежнем понимании. Новая информационная технология вскоре охватит всю звездную систему, адаптировав ее ресурсы для использования на Земле. Важно понимать, что электрические информационные системы суть живые окружающие среды в органическом смысле. Они изменяют наши чувства и чувствительность, особенно когда их игнорируют. «Ну да, жизнь живых незрима, когда неуязвима» («Поминки по Финегану»).
