Лайон чувствовал, что тонет в таинственной глубине зеленых мерцающих глаз Арианы, которые завораживали его. Никогда прежде женская прелесть не имела над ним такой власти. Его возмущали и одновременно восхищали своенравие и дерзость Арианы. Он видел во взгляде жены вызов, но знал, что укротит ее. Сначала он подчинит себе ее волю, а потом овладеет телом. Он сделает так, чтобы она хотела его, чтобы он был ей нужен как воздух. При мысли о любовных утехах Лайон почувствовал возбуждение. Ему, пожалуй, следовало привезти в замок Сабрину, чтобы делить с ней ложе до тех пор, пока он не убедится, что его жена не беременна.
Лайон в душе проклинал настоятельницу монастыря за то, что она внушила ему сомнения в верности жены. Его терзала ревность. Лайон поклялся, что докопается до правды во что бы то ни стало. Бросив взгляд на пухлые чувственные губы жены, он спросил себя, хочется ли ему припасть к ним. Будет ли он первым, кто поцелует Ариану? Искушение было слишком велико. Подняв ее лицо за подбородок, он припал к ее соблазнительным губам.
Тихий вздох вырвался из груди Арианы, когда она почувствовала прикосновение губ Лайона. Поцелуй сначала был нежным и робким, но постепенно становился все более страстным. Язык Лайона проник в ее рот, и у Арианы перехватило дыхание.
Она не знала, что бывают такие глубокие поцелуи, от которых замирает сердце. Руки Лайона легли на ее грудь и стали неистово мять ее. У Арианы закружилась голова, и она едва не лишилась чувств.
Лайон видел, какое ошеломляющее впечатление произвел этот поцелуй на Ариану. В душе он ликовал, поскольку шок, в который пришла Ариана, доказывал ее невинность и неопытность. Возможно, это действительно был первый поцелуй в ее жизни. И все же сомнения и подозрения Лайона еще не были до конца рассеяны. Ариана могла притворяться. Лайон был для нее врагом, которого следовало обманывать, пользуясь женскими хитростями.
Возможно, эта женщина носила под сердцем ребенка другого мужчины.
Неужели она действительно завела любовника? Эта мысль повергала Лайона в слепую ярость. Его лицо помрачнело, и он внезапно оттолкнул от себя Ариану.
— Садитесь на коня, миледи, мы должны добраться до Краймера еще до наступления ночи, — заявил он.
Лайон встал и направился к своим воинам, расположившимся поодаль. Ариана с недоумением посмотрела ему вслед. Да, этот норманн был таким же грубияном, как и его король. Какое право он имел при всех прикасаться к ней и дарить бесстыдные ласки? Впрочем, Ариана не знала, были ли эти ласки действительно бесстыдными. Возможно, привитые ей в монастыре добродетели, такие, как целомудрие, смирение, послушание, непорочность, скромность, были всего лишь отражением строгой аскетической жизни его обитательниц и противоречили здравому смыслу? Может быть, все это были недостижимые идеалы, которым в реальной действительности не могла соответствовать ни одна женщина?
