Вообще судьба индейцев Огненной Земли была еще трагичнее, чем судьба их братьев в Патагонии; они умирали не только от пуль белых колонистов, но, как ни парадоксально, в результате усердных попыток миссионеров всех вероисповеданий спасти хотя бы остатки этого приговоренного к смерти народа. Миссионеры давали приют полуголым, часто израненным или искалеченным мужчинам, женщинам и детям племени она, одевали их и поселяли в лагерях, стараясь чем-либо занять и обучить какой-нибудь достойной профессии. Но многие из этих детей природы, которые всегда были кочевниками, оказались просто не в состоянии приспособиться к навязываемому им образу жизни. Кроме того, раньше они жили в почти стерильной атмосфере, и такие безобидные болезни, как насморк или корь, вызывали в миссионерских лагерях ужасающую массовую смертность. К тому же еще часть одежды, собранной для индейцев, присылалась из европейских школ, закрытых по причине какой-либо эпидемии. Одно несчастье за другим обрушивалось на миссионеров, принося болезни и смерть их подопечным. Вскоре на кладбищах вокруг миссионерских станций оказалось больше крестов, чем живых индейцев в самих бараках, где они вместе с латинскими молитвами и английскими псалмами пытались научиться владеть рубанком или иглой.
В конце прошлого столетия еще имелось около 2000 она; в 1910 году их было менее ста человек, а в 1935 — только тридцать. Сегодня специалисты-этнографы спорят, найдется ли еще на всей территории большого острова Огненной Земли один-единственный, а может быть, даже два наполовину чистокровных индейца она.
Эти вымершие как на материке, так и на острове индейцы были все «сухопутными», конными или пешими; их называли еще Indios a pie (пешие индейцы), чтобы отличить от индейцев другого типа, — Canoe Indians (прибрежных, или плавающих, индейцев). Последние жили тоже в Патагонии и на Огненной Земле, но в лодках, у извилистого западного и южного побережий. По своему образу жизни и внешности они сильно отличались от сухопутных индейцев и в свою очередь делились на две группы или два племени. Люди племени алакалуф обитали вдоль побережья Магелланова пролива и западного побережья Патагонии вплоть до залива Пеньяс, а племени яган — на архипелаге южнее Магелланова пролива между Огненной Землей и мысом Горн[1]. До сих пор не найдено удовлетворительного ответа на вопрос о происхождении этих индейцев, Французского этнографа и исследователя доисторического периода Жозефа Амперера, погибшего в Патагонии в 1958 г. от несчастного случая при раскопках, которые как раз должны были разъяснить этот вопрос, часто удивляло сходство индейцев алакалуф (которых он называл Les Nomades de la Меr — морские кочевники) с индейцами бразильского побережья; возможно, что между ними существовало более близкое родство. Но серьезные исследования в этой области только начинаются, и пройдет еще много времени, пока мы узнаем об этом более подробно, если вообще что-либо узнаем.
