Однако события поторопили, и Донцов решил полететь на Южный Урал, чтобы забрать Веру с Яриком, а заодно пообщаться с Синицыным, познакомиться с Остапчуками.
У Ивана Максимовича близилось семидесятилетие, Синягин намеревался отметить его с размахом, позвав родных, друзей и, как водится, нужных людей. Донцов тоже получил приглашение, в котором среди уймы напыщенных уважительных слов сразу углядел самое для него интересное — «с супругой». И в юбилейных предвкушениях, разумеется, возмечтал прибыть на торжество с Верой — это стало бы их первым совместным выходом в свет, а для Веры после уральской «ссылки» и вовсе праздником.
Перед отлетом Виктор помчал в Малоярославец, предупредив жену, что заночует у родителей. В тот вечер они долго сидели с отцом, прикушивая настойку из перебродивших садовых ягод. На столе был суржанковый хлеб — полубелый, с рожью, который он любил с детства. И конечно, изумительные пирожки, какие умела печь только мама. Тесто совсем тонкое, вкусная, в избытке капустно-яичная начинка чуть ли не просвечивала сквозь мучную оболочку. Виктор, как всегда, восхитился маминым кулинарным искусством, сказал, что ни в одном ресторане таких деликатесов не пробовал.
— Сынок, да ведь рестораны-то это фантики, обертка. За нее, за обертку, и платют, — ответила мама. — А начинка-то вот она, домашняя.
Донцов, для которого рестораны были повседневностью — деловые встречи! — возражать не стал и напомнил, что с детства эти пирожки были его любимым лакомством, всегда ждал праздников, к которым затевали широкую стряпню.
Да, они с отцом в тот вечер наперебой вспоминали былое.
— Кстати, а как Ануфрич? Жив-здоров? — спросил Виктор. — Что-то давненько у вас его не видел.
Отец вздохнул:
— Жив-то жив. А вот насчет здоров... От инсульта очухаться не может. Навещаю его. Но по-прежнему штукарит, речекрякает, говорит: ежели я ему на праздник винца не принесу, он мне фаберже оторвет.
Ануфрич был в Малоярославце человеком известным, как бы местной достопримечательностью. По профессии плотник — высшего разряда! — он славился житейской мудростью, давая советы ничуть не хуже смешных еврейских побасенок о козе, которую надо взять в тесный дом, а через неделю выгнать, после чего в доме сразу станет просторно. Правда, у Ануфрича байки складывались на русский манер. Отец смеялся:
— Ну, плотники, они вообще любят хвилософствовать, это известно... А помнишь, он тебе совет о питиях дал?
— О-о! — заулыбался Виктор. — Между прочим, я тот совет при себе держу. Очен-но оказался полезным.
