— Ну что, лошок, обосрался, — позади послышался мерзкий голос, сопровождаемый не менее отвратным смехом, — теперь вылетишь отсюда, как пробка из бутылки. Ты хоть знаешь, кто это такая?
— А вы, видимо, знаете, — повернулся я и спокойно уставился в глаза двум скалящимся парням, — и мне ничего не сказали. Кстати почему? Мстите, или просто потому что мудаки?
— Чё сказал?! — набычился Ростик Ковалёв, тот что повыше. — А в морду?
— Погоди, погоди, — перехватил его Никита Тетерин, мелкий тип, похожий то ли на крысу, то ли на хорька, причём не только внешностью, но и характером и повадками. — За драку Додоныч всех выгонит. Этому ушлёпку всё равно здесь больше не работать, а мы встрянем.
— Точно, — оскалился Ростик, — Попал ты, лошара! Это жена третьего сына Тереньтевых. Которые владельцы Qualitybild. Короче, встрял ты по полной, понял?
Я скривился. Подобные клиенты и так не подарок, а уж если они клановые, то шансов, что управляющий будет разбираться, и вовсе нет. Как говорится, все люди равны, но некоторые равнее. Поэтому, несмотря на официально декларируемые равные права для всех граждан, богоборцев старались не трогать. Даже суды были к ним максимально снисходительны, спуская всё на тормозах или выписывая штрафы, правда, если речь не шла о тяжких преступлениях. А учитывая, что почти каждый род, по сути, являлся крупной финансово-промышленной корпорацией, возможности у них были неограниченны. Так что, если эта стерва захочет, чтобы меня уволили, я вылечу отсюда быстрее собственного визга.
— Вот вы уроды, — я презрительно взглянул на скалящихся официантов, — я же вас не трогал. А вы, паскуды…
— Заплачь ещё, — мерзко ухмыльнулся Тетерин, — понаехал из всяких Задрищенсков, нормальным пацанам жить мешаете. Я говорил тебе, будешь делать что скажу, будешь работать. Ты в позу встал, блатной типа, ну и получишь коленом под зад.
— Понятно, — до меня дошло, из-за чего всё произошло, — не получилось меня нагнуть, решили подставить. Ты только учти, если меня выгонят, меня ничего держать не будет. А долги я всегда плачу, и память у меня хорошая.
— Ну давай, иди сюда, — распетушился Никита, прячась за более крупного друга, — чё, зассал?!
— Виктор, быстро пошли со мной! — в коридоре вдруг появился Андрей Иванович. — А вы что тут стоите? Делать нечего? Значит, собирайтесь и идите отсюда. Мне бездельники не нужны!
Дружки тут же рванули на кухню за заказами, а я поплёлся за менеджером. Предстоящий акт унижения стоял мне поперёк горла, но плюнуть и уйти я не мог. Гордость — это прекрасно, когда сыт, обут и одет, а когда в кошельке дует ветер, особо важничать не приходится. Школу я закончил с такими отметками, с которыми ни в один колледж не сунешься, и был вынужден искать работу, чтобы не сидеть на шее у родителей. Оно понятно, в деревне всегда дело найдётся, и никакие корочки не нужны, но здоровье у меня было не то для тяжёлого крестьянского труда. Так что пришлось податься в большой город в надежде хотя бы себя прокормить, и так родители кучу денег потратили на больницы да обследования. Понятное дело, что при таких раскладах я просто не имел морального права тянуть из них бабки. А значит, вынужден был засунуть гордость куда поглубже и мило улыбаться таким вот стервам, за счёт обслуживающего персонала повышающим свою самооценку.
