– Осмотрим. А ты не хочешь подключиться? – спросил с затаённой надеждой Шура.
– К чему?!
– Не прикидывайся, к расследованию.
– Неофициально?
– Естественно.
– Шура, я работаю за гонорар. Полиция будет мне платить?
– Щас!
– Тогда извини.
– Будет тебе гонорар. Я уговорю брата Геликанова, и он заплатит.
– Как же ты собираешься его уговорить? – усмехнулась Мирослава.
– Мои проблемы.
– Почему бы полиции самой…
– Потому что на мне дел, как на помойном коте блох.
Видя, что Мирослава не проявляет особой заинтересованности, Шура продолжил:
– Дело мы, конечно, раскроем, но это может занять немало времени. А ты можешь ускорить процесс. Насколько я понимаю, клиента у вас сейчас нет, так чего бить баклуши?! Возьмётесь?
– Возможно, – ответила Волгина неопределённо.
– Вот и чудесно, – обрадовался Шура, – завтра пришлю к вам Василия Геликанова. Можно мне ещё пирога с капустой?
Морис молча отрезал солидный кусок и переложил его Шуре на тарелку. Так же молча долил ему чая.
– Миндаугас! Тебе надо ресторан открывать! Чего талант закапывать в землю, прозябая в каком-то детективном агентстве, – проговорил Шура с полным ртом.
– Я не думаю, что мой талант пропадает, – улыбнулся Морис. – А по образованию, если ты помнишь, я юрист…
– Помню, помню, – покивал Шура, приглядываясь теперь к пирогу с яблоками.
Морис не стал дожидаться просьбы Шуры и отрезал увесистый кусок.
– Ой, я, кажется, объелся, – вздохнул Шура через полчаса, – отнесите меня на веранду.
– Сам дойдёшь, – усмехнулась Мирослава.
– Маленького следователя любая дылда может обидеть, – проворчал Шура.
– Я не дылда, я девушка среднего роста. – Мирослава не считала, что 175 сантиметров – высокий рост для современной девушки.
Шура снова тяжело вздохнул и поплёлся на веранду, не забыв утянуть из холодильника бутылку минеральной воды.
Они расположились в плетёных креслах на открытой веранде. Мирослава посмотрела в глубину сада. Несмотря на то что солнце уже зашло, было довольно светло и удивительно тихо. И вдруг совсем рядом запел соловей. Все остальные звуки исчезли, казалось, весь мир был околдован мягко льющимися трелями, свистом, цоканьем, перекатывающимся рокотом и россыпью после короткой паузы…
Несколько минут они молча слушали скрывающуюся в густых ветвях птичку, а когда соловей умолк, Морис тихо процитировал японского поэта Сайгё:
– Когда б улетели прочь,
Покинув старые гнёзда,
Долины моей соловьи,
Тогда бы я сам вместо них
Слёзы выплакал в песне.
